Чем удобен вечерний рейс, так это тем, что вымотавшись за день с организационными вопросами в клинике, я просто отрубился и проспал большую часть полета.
Перед вылетом связывался и с водителем, и с Кириллом. Тот опять заезжал к Варе, но даже на стук в дверь она не открыла.
На стоянке меня уже ждет мой автомобиль, заботливо пригнанный из автосервиса Владимиром, ключи у охраны.
У заветного подъезда оказываюсь быстро, даже очень быстро, если учитывать утренний час пик, а я, вроде, не превышал скорость. Но это меня сейчас мало волновало. А вот не отвечающий домофон, накручивает пружину волнения за малышку, с каждой трелью, все больше и больше. Готов уже взломать его, удалив препятствие на пути. Не успеваю. С характерным пиликаньем электронный замок срабатывает и металлическая дверь выпускает из недр подъезда пожилую женщину. Выдыхаю с облегчением, но она как въедливый консьерж, окидывает меня цепким взглядом стоя в проеме, преграждая путь.
- Ты что ли к Леське из сто пятой? - интересуется она, не иначе дознавателем работала, потому что у меня даже мысли не возникает вежливо указать на отсутствия у нее права допрашивать.
- Нет, я в сто двадцатую, - как на духу выдаю ей.
- А-а-а, к Варьки то? Варька дома. Странно только, уволилась что ли, она ж в это время всегда на работе. А вчера то же дома была, вечером огромные пакеты выносила, может, переезжает? - докладывает она, вот явно в органах работала, и выходя, освобождает мне проход.
Замираю, сделав пару шагов к лестнице, и пытаюсь анализировать то, что только что услышал. И все те переживания, что я выстраивал в своей голове, волнение за нее, да и вообще все эмоциональное напряжение предыдущих дней смешиваются в такой дикий коктейль. А понимание того, что Варя не больна, не лежит в приступе лихорадки с температурой под сорок градусов, вначале сдобрило этот напиток порцией облегчения, но затем накрыло такой злостью, что преодолевая лестничные проемы в два прыжка, я за секунды, без лифта, прокорил все семь этажей.
Заношу руку над дверью для удара, другой крепко держа как щит, ставший неимоверно тяжелым букет. Дверь открывается и Лисичкин нос утыкается в цветы, а на меня смотрят удивленный глазищи.
- Ну и далеко ты собралась, - с ходу задаю ей вопрос, - стоило мне отлучиться, а ты уже решила по-английски удалиться из моей жизни?
- А тебе какая разница? - гневно, выставив вперед подбородок и сузив глаза, заявляет она.
- Ну, если спрашиваю, значит, есть, - наступаю на нее, заставляя пройти вглубь квартиры, и захлопываю дверь. Наш разговор не для соседских ушей, а я намерен выяснить все, что творится в этой рыжей голове.
Букет летит на пол, коробка тоже, не до них сейчас. В ее глазах плещется столько обиды, что впору вычерпывать большим ковшом, пока она не затопила все вокруг. Вот только на, что она дуется?
- Что ж ты, так быстро с семьей на общался? - с претензией заявляет, - остался бы еще на время.
- Там и без меня все решат, - вот только не пойму при чем здесь это. Как это связать с ее поведением, - просвети меня, моя дорогая с чего ты вдруг стала недоступной.
Делаю шаг на встречу, а она от меня, но стена за спиной прерывает ее отступление. Вздернутый подбородок, как знак непокорности. Надвигаюсь вплотную, отрезая ей любые пути для побега. Вдыхаю сладкий аромат, что как яд проходиться по венам усиливая гнев. Нет уж моя хорошая, я так просто тебя не отпущу.
- Так тебя только на день хватает в роли добропорядочного отца семейства, - в словах столько горечи и они вводят меня в замешательство
- Ты о чем?
- Ой, не надо строить из себя честного. Что, так удобнее да, жена с ребенком за океаном, а ты здесь, развлекаешься в свое удовольствие, - с надрывом выплевывает она мне в лицо беспочвенные обвинения. Ненавижу быть виновным в том, чего не совершал.
- Варя, - повышаю голос, иначе она меня не услышит, погруженная в свои надуманные умозаключения.
- Не ори на меня, - кричит она в ответ, упираясь в мою грудь ладонями в попытке оттолкнуть.
- Буду, раз по-другому ты меня не слышишь.
И не давая ей произнести больше ни слова, впиваюсь в ее губы страстным поцелуем. Перехватываю одной рукой ее запястья и прижав к стене, фиксируя их у нее над головой. Отлично! Преодолевать малышкино сопротивление так возбуждающе, в нашем поцелуе столько военных действий, что пленных в них не будет. Мы либо оба проиграем, либо оба победим. И я за победу!