– Вот, не поверишь, этого я и не думал. Такие шедевры, как ты, за деньги не продаются, – усмехнулся он. – Но даже если бы тебя всё-таки выставили на торги, поверь, я не стал бы так скупиться. Это был всего лишь коммуникатор. Разве столь низкой цены заслуживает произведение искусства? – он осудительно качнул головой и направился к шкафу-пеналу, стоявшему в углу у окна. Открыл полупрозрачную дверцу и начал разглядывать хранившиеся в нём стеклянные бутылки. – Ты так и не сказала, что предпочитаешь пить.
Обернулся.
– Да у тебя целая колле-екция, – протянула я неодобрительно. – Такого в обычном магазине не найти. Сколько ты за них заплатил?
Всё, что имело градус выше, чем в чае, уже давно облагалось несусветными пошлинами, но даже их оказалось недостаточно для защиты населения от пагубного воздействия. Вслед за пошлинами ввели систему квот и разрешений. Чтобы раздобыть одну такую бутылку, нужно иметь большие связи и большие деньги. Простому человеку такое не по карману.
– Скажем так, они своих денег стоили, – ответил он уклончиво.
– Сомнительно, – сказала я и взялась подключать клавиатуру к мобильнику, надеясь, что моё нежелание присоединиться к пиршеству стало очевидно. Мало того, что я в принципе не пью, так ещё и компания здесь крайне неприятная.
– Удивительная ты девушка, Этнара Реус, – к моему ужасу, голос Молохова был пропитан восхищением. – Отказ за отказом. Поистине жемчужина среди песка, – прошептал он. – А если так? – он достал из шкафа хрустальную пиалу, наполненную чем-то завёрнутым в фантики, принёс мне и поставил на журнальный столик.
– Что это?
– Яблоко, которым я собираюсь тебя искушать, – улыбнулся он. – Разверни одну.
Я нехотя – чтобы от меня побыстрее отстали – потянулась к небольшой продолговатой штуковине в фантике. Но стоило её коснуться, как я постепенно начала догадываться, что именно попало мне в руки. Строжайшая запрещёнка. Такая, ради которой многие готовы были ввязаться в незаконные схемы. Фантик поддался моим дрожащим пальцам. И в воздухе запахло сладким шоколадом. Конфета. Целая пиала конфет.
– Только не говори, что и от этого откажешься, – предупредил Молохов, и на этот раз в его голосе слышалась обида. – Я, конечно, подлец, негодяй и прочее, но сладкое тут ни при чём. Оно ни в чём не виновато.
– Где ты это достал? – прошептала я, блаженно вдыхая пропитанный сладким запахом воздух. – Хотя что я?.. Тебе что угодно доступно. – Во рту выступила слюна, и я, проявив малодушие, поддалась. Откусила кусочек и позволила шоколаду растаять и растечься по языку. Это было поистине блаженство. На несколько долгих секунд я оказалась потеряна для мира и очнулась, только когда фантик опустел. – Кхм… – стушевалась, осознав конфуз. – Вообще-то их не просто так запретили, – продолжила, едва скрывая досаду. От коммуникатора отказалась, а на конфеты повелась. Хотя вряд ли они стоили дешевле того гаджета.
– Да-да, не просто так, – отмахнулся Молохов, – знаю. Быстрые углеводы – медленная смерть. Но зато какая сладкая, – ухмыльнулся он. – В общем, угощайся. Это всё тебе.
– Не буду, – отодвинула от себя пиалу, хотя очень хотелось принять её.
«Тебе должно быть совестно, Этна», – журила себя мысленно. – «Такие, как Молохов, ничего не предлагают просто так. К тому же сладкое – это и правда вредно».
Молохов вздохнул.
– Ну, не будешь, так не будешь, – но конфеты с журнального столика не убрал.
– Тебе сообщили, когда починят дверь? – поинтересовалась я, прежде чем погрузиться в работу. Мне нравилось чётко планировать свой день и раздражали любые отклонения. Поэтому я не позволяла оставлять себя в подвешенном состоянии и у всех уточняла время, что понадобится на то или иное дело. Слова и фразы по типу «скоро», «в течение дня», «когда будет возможность» в качестве ответа я не принимала, чтобы лишний раз не расшатывать свою нервную систему.
3.3
– Через пару часов, – ответил Молохов, усаживаясь за свой письменный стол.
Он с деловым видом включил футлярный вычислитель, раньше, до проекционной переработки, его называли настольным компьютером, не переживая, что я подсмотрю конфиденциальную информацию. И принялся работать. Проекторное изображение экрана перед ним сменяло картинку одной таблицы на другую. Он всматривался в цифры, кивал и открывал следующий документ. Потом залезал в браузер, обновлял показывающий нечто важное график. И снова возвращался к таблицам.
– Не пойму, то ли ты глупый, то ли наивный, – произнесла я, убедившись, что он действительно просматривал конфиденциальную информацию при мне. – А если я что-нибудь сфотографирую? Или запишу на видео?