На высокой и широкой стене, отделанной стальными панелями, извивался узор из чёрных проводов, подведённых к прозрачным циферблатам механических часов. По ним, проскальзывая над подвижными шестерёнками, с бешеной скоростью крутились стрелки. Множество, множество циферблатов. По одному на каждую игру или приложение, выпущенное моей компанией. Они высчитывали время, потраченное на них людьми. И лишь чудом не ломались, двигаясь с такой высокой скоростью. От них данные по проводам скользили к монитору, показывающему истраченное время за сутки и общее накопленное значение. Цифры потраченного времени обновлялись раз в десять секунд. И росли, росли, росли. Но главным прибором, появившимся позже циферблатов и монитора, был накопитель. Большие светящиеся закрытые колбы с чистой энергией. Подаренное мне время чужих жизней. Оно копилось и заполняло колбу за колбой.
Идея о накопителе пришла ко мне внезапно. В момент утреннего пробуждения. На грани сна и реальности я увидел эти колбы и загорелся идеей их воплотить. Делал всё по наитию, отбрасывая мысль, что это сонный бред. Что никакой энергии не может идти от циферблатов. Что никак она не может копиться в обычных стеклянных сосудах.
Но когда всё было установлено, на дне первой колбы появилось едва заметное свечение. В неё потекли секунды и минуты, обращённые в энергию. С того момента я перестал понимать реальность.
С того момента я приходил сюда каждый день и впитывал эту энергию. Сначала фраза «впитывать энергию» казалась метафоричной. Но после я начал замечать, что в последней колбе к моменту моего ухода уровень светящейся субстанции становился меньше. Куда ещё она могла перемещаться, если не в меня?
Множество вопросов роилось у меня в голове, но ответы на них найти было негде. И постепенно, постепенно я перестал ими задаваться. Просто принял на веру, что я не такой, как все остальные люди. В общем-то, я и до хронографа от них отличался. Так уж вышло, что к одним странным способностям добавились новые. Чему удивляться?
Я прикрыл глаза, вдыхая свечение. Оно пахло силой. И жизнью. И насыщением. Но зверь внутри меня не заурчал радостно, как делал раньше, а взвыл и начал остервенело глотать. Будто голодал не день, а годы. Не в силах противостоять, я позволил ему взять столько, сколько было нужно. Но его голод не становился меньше. Минуты шли, а он всё пил и пил, вбирая каждую каплю.
От такого потока энергии моему телу стало дурно. Оно откликнулось головокружением и тошнотой, будто отравилось чем-то несъедобным. Но зверя было не остановить. Жадность охватила его и меня. Теперь мы пили и травились вместе.
Когда каждая клетка моего тела напиталась энергией настолько, что, казалось, вот-вот взорвётся, вся комната вспыхнула ярким светом. Он вибрировал и был так же осязаем, как материя. Мощной волной он захлестнул меня и впитался, как вода в сухую губку. От такого наката я пошатнулся, потерял равновесие и упал на колени. Не знаю, сколько времени простоял вот так, на четвереньках, борясь с тошнотой и головокружением.
Когда пол перестал подо мной раскачиваться, я с трудом поднял голову и взглянул на накопительные колбы. Все до единой они опустели. Впервые я выпил всё до капли.
Оттолкнувшись ладонями от кафеля, поднялся и, шатаясь, дошёл до кресла на колёсиках. Оно стояло у рабочего стола, справа от колб. За ним когда-то я и мастерил это диковинное приспособление.
Я уселся в кресло и откинул голову, упираясь затылком в подголовник. Мне нужно было ещё немного прийти в себя, прежде чем выходить на люди. Если буду шататься и бледнеть, новость об этом завтра же просочится на первые полосы новостных лент. К чему доставлять Аркадию лишние проблемы? У него и так достаточно работы.
– Как хоть я выгляжу? – задал вопрос в пустоту и нехотя приказал коммуникатору вывести моё изображение. Но камера не нашла во мне изменений. Разве что волосы немного растрепались и щёки приобрели сероватый оттенок. Неужели насыщение должно выглядеть так жалко? – В кого я превратился? – и снова вопрос без ответа. Сегодня тот бугай у подъезда Этнары признал меня равным себе. Но кто он такой? И кто такой я? – Может, спросить у него?
Пожалуй, это единственный выход. Раньше мне не встречались те, кто узнавал во мне нечто иное.
Я припомнил, что рассказывал мне об этом телохранителе Аркадий. «Как сквозь землю провалился. Чертовщина какая-то». Увы, но я подобных фокусов показывать не умел. А значит, мы с ним всё-таки не одно и то же. Но подобное... Подобное.
Когда я выходил из офиса, хотелось тишины и вертикального положения для своего сверхэнергичного тела. А ещё понимания, почему случилось то, что случилось. Хронограф обнулился. Не только колбы, к которым я время от времени прибавлял новые и новые, чтобы не исчерпать место, но и цифры на мониторе. Всё по нулям, как в самом начале. Но самое удивительное, что во мне, в отличие от колб, ничего не поменялось. Кроме самочувствия, хуже которого за последнее время не припомню.