Интересно, что она делает сейчас? Спит? Или планирует, каким образом растереть меня в порошок и пустить по ветру?
– У неё не выйдет, – покачал головой. – Даже если я не буду этому сопротивляться. Даже если начну помогать. У неё не выйдет.
Этнара Реус понятия не имела, против кого или чего сражалась. Да я и сам знал ненамного больше неё.
В одном был уверен – простого желания для успеха будет недостаточно.
5.4
Этнара Реус
Утром меня разбудил стук в дверь. Настойчивый и отчего-то знакомый. Искренне хотелось верить, что я ошиблась и перепутала его с чьим-то ещё. Но чутьё подсказывало – я угадала верно.
– Ну мы же догова-аривались, – простонала я, пока он не мог услышать, и нехотя сползла с кровати. – Иду! Да иду я! – крикнула, чтобы спасти свою дверь от выламывания. – Привет, пап, – поздоровалась и вышла к нему на площадку. Если он увидит, в каких условиях я живу, непременно придёт в ярость. – Приехал по делам?
По ним он приехать, конечно, мог. Но наверняка, помимо рабочих дел, собирался преуспеть и ещё в одном, не менее важном. Забрать блудную дочь домой.
– Что, даже не пригласишь отца войти? – укорил он, откидывая с лица прядь отросших иссиня-чёрных волос. Каждый раз, возвращаясь с севера, он выглядел немного как варвар. Отращивал волосы, смотрел как-то иначе, исподлобья. Хотя и без севера тоже выглядел хищно. Иногда я даже побаивалась собственного папы. Хотя, кроме настойчивой заботы, ничего по-настоящему пугающего от него за всю жизнь не видела.
– У меня не убрано, – соврала я, но не слишком убедительно. Папа знал, как щепетильно я относилась к чистоте. И бесилась, если гости передвигали предметы и не возвращали их на место. Порядок я любила во всём. Делах, жилище, жизни. Хотя в последнее время как раз в жизни-то этого порядка мне и не хватало.
– Не хочешь приглашать, не надо, – отец, даже догадываясь, что у меня на уме, предпочитал подыгрывать. И за это я была ему искренне благодарна. Вот если бы он ещё свою заботу поумерил, цены бы ему не было. – Поговорим здесь. Заодно познакомим твоих соседей с нашими семейными делами. Когда ты возвращаешься? – задал он главный вопрос. Удивительно, что сделал это не в первую же секунду разговора.
– Когда закончу задуманное.
Отец выжидательно поднял бровь. Если с мамой можно было обойтись расплывчатыми формулировками, то папа умел добиваться конкретики.
– Нескоро, пап. Я только начала.
Он со вздохом кивнул.
– Значит, придётся действовать жёстко. Мало я тебя воспитывал. Ох, мало.
– Всё из-за твоих командировок, – подковырнула его в шутку. Отец был в разъездах, сколько себя помню. Он появлялся ненадолго, потом на несколько недель исчезал, потом снова появлялся без предупреждения. Иногда он оставался дома подольше, иногда заглядывал, будто проездом. Но наши редкие встречи не сделали его плохим отцом. Папа – это папа. Зачастую хмурый, саркастичный и гиперопекающий. Когда я была маленькой, он своим хмурым взглядом распугивал всех моих ухажёров. Наверное, и теперь за этим примчался. – А вот жёстко действовать не надо. Я правда вернусь. Но попозже.
– Угу, – кивнул он. – Попозже. Завтра, например. Пришлю машину к семи утра. Собери вещи и не опаздывай, – отрезал он.
– Я же говорю, что поеду позже!.. – вспылила я. – А позже – это не завтра. Пап, я уже взрослая. Ну зачем вот это всё?
– Затем, Этна, что ты не понимаешь, во что ввязываешься. Ты хоть знаешь, кто такой этот твой Игнат Молохов?! Не зли отца. И не спорь. Завтра за тобой приедет машина.
При упоминании Молохова я невольно застонала. Даже когда его нет рядом, он умудряется портить мне жизнь. Ну как? Как ему это удаётся?
– Пап, не знаю, что там тебе наговорили. Но нас с этим Молоховым не связывает ничего, кроме вражды. И да, я знаю, кто он такой.
– Угу, – кивнул отец. – К семи, – повторил он время приезда машины. – И не опаздывай.