7.2
Игнат Молохов
Разговор с отцом Этнары поверг не такого уж впечатлительного меня в шок. Нет, я, конечно, имел догадки о происхождении моих новообретённых сил. И их демоническая природа занимала далеко не последнее место в рейтинге вероятностей. Но услышать подтверждение тому было неприятно.
Образчиком морали и справедливости я себя не считал, но и злодеем точно не являлся. Демон же, по моему мнению, существо крайне злое. Ну какой из меня демон? Так, вредный дух, приносящий некоторым неудачи. Но если взглянуть на ситуацию непредвзято, то и удачи некоторым я тоже приносил. Для сотрудников своей компании, например, я делал больше, чем многие другие работодатели. Продвигал по карьере, повышал зарплату без их стенаний и просьб, выписывал внеочередные премии, оплачивал их обучение и расширенную медицинскую страховку. Для человека, умеющего распоряжаться деньгами, я был крайне расточителен. А тут на тебе – демон.
И ладно это. Другое не укладывалось в голове. Отец Этнары представился Владыкой Преисподней. Верилось ли мне в это? Отчасти. Пламенем он управлять точно умел. И растворяться в воздухе тоже. Вот кто-кто, а он, без сомнения, демон. И, похоже, сильный.
Что же касалось Этнары… Кроме её феноменальной способности не поддаваться моим чарам, она ничем не отличалась от обычного человека. Так мне это виделось. Поэтому словам её отца я верил. И даже понимал его озабоченность судьбой единственной дочери. По-хорошему, мне стоило бы прислушаться к его просьбе и отпустить Этнару, пока не поздно. Позволить ей жить простой, человеческой, скучной, но безопасной жизнью.
– Кому? Этнаре Реус? – усмехнулся, невидяще глядя на проекцию экрана и уже не пытаясь сосредоточиться. – Да в гробу она видела безопасную и скучную жизнь.
Реус Асмодей либо совсем не знал свою дочь, либо из отеческой заботы отчаянно пытался её переделать. В успех сего предприятия я не верил. И уж лучше её жизнь будет опасной под моим присмотром, чем без него. Риск должен быть контролируемым.
А ещё Реус Асмодей сказал, что увезёт дочь подальше от Москвы. Но поедет ли она? И если не поедет, то как укроется от своих многочисленных нянек бандитского вида? Обеспокоенный происходящим, я снова включил коммуникатор и проверил, не появилась ли на карте точка отслеживания устройства, которое я вчера не без боя ей подарил. Но второй точки по-прежнему не было. Жаль, что я не попросил Аркадия установить настоящий жучок и в коммуникатор, и в мобильник Этнары.
– Нет, так не пойдёт.
Я вышел из кабинета, велел секретарше перенести все мои встречи на завтра, сообщил и ей, и помощнице, что сегодня в офис, скорее всего, не вернусь, и отправился к Этнаре. Если уж будет уезжать, то пусть хотя бы коммуникатор наденет. Так мне будет спокойнее.
Дневные пробки в Москве оказались поменьше вечерних, поэтому до её дома я добрался значительно быстрее. И даже парковочное место недалеко от подъезда нашёл. Выйдя из машины, уже обдумывал, как буду убеждать охранников пропустить меня к их подопечной, но возле подъезда растерянно остановился. Никаких охранников там не было. Похоже, и Этны тоже не было дома. Но уехать, не убедившись в этом, казалось мне неправильным.
Я ввёл в домофон тот код, который Аркадий прислал мне вместе с адресом, и беспрепятственно проник в подъезд. Поднялся до нужного этажа – тоже беспрепятственно, без единого охранника на пути. И постучал в дверь, потому что звонок не работал. Под напором моего кулака дверь приотворилась. Не заперто?
Настороженный я как можно тише открыл её достаточно широко, чтобы заглянуть в коридор. На полу валялся крем и щётка для обуви, как будто его задели, спешно уходя. Свет тоже не выключили. Пахло едой. И отсутствием людей.
Уже смелее я вошёл внутрь и присвистнул, оценив условия, в которых жила дочь Владыки Преисподней. Похоже, отношения с отцом у неё были, мягко говоря, непростые. Коридор плавно перетекал в одну-единственную жилую комнату, совмещённую с кухней. Благо хоть ванная была отдельной. Я заглянул и туда, чтобы убедиться, что в ней не лежало никого бездыханного. Но ничего, кроме старой, покрытой вековым налётом и ржавчиной сантехники там не нашёл.
На единственном полупанорамном окне стояла та самая камелия, которую я велел ей отправить курьером. Наверняка уже догадалась, от кого она, но всё равно не выкинула. Довольно ухмыльнувшись, я прошёлся взглядом по кухонной части комнаты. На обеденном столе стояла пиала с салатом и нетронутая тарелка борща. Подошёл и коснулся края тарелки – ещё тёплый. Могла ли Этна уйти из дома, вот так всё бросив? Вряд ли.