– Что, такая сильная любовь? – процедил он.
8.4
– Молохов, у тебя что друзей никогда не было? Хочу помочь ему как другу, понимаешь ты? Хотя… – махнула на него рукой, – куда тебе.
– Так… – вздохнул он. – Давай заново. Что у тебя случилось? О том, что твой Ваня – безнадёжный игроман, а отец – потомственный тиран, можешь не рассказывать. Говори по сути.
Вот как можно проявлять участие и оскорблять одновременно? За слова о Ване и моём отце хотелось зарядить в Молохова своим стареньким мобильником. И посильнее. Но я сдержалась, потому что из всех моих знакомых только этот мог бы действительно помочь. Если бы захотел.
– Ваня пропал. Три дня назад ушёл из дома и до сих пор не вернулся. У него с собой даже денег не было, понимаешь?
– Нет, – покачал головой Молохов, – не понимаю. Как такое вообще можно понять? Взрослый человек ушёл из дома. Может, он излечился и отправился устраивать свою жизнь. Чего вы к нему привязались?
– Да ты!.. – я всё-таки не сдержалась и с силой ущипнула его за плечо. – Чурбан бесчувственный. Зачем спрашивал, если не собираешься помогать?
– А кто сказал, что я не собираюсь? Не отправлять же тебя одну в это приключение. Итак, твой Ваня пропал, и мы его ищем. Ситуация прояснилась. Вот на этот номер отправь всё, что знаешь, - он вывел на экран коммуникатора номер некоего Аркадия. – Когда ушёл, во что был одет и список людей, к кому он мог отправиться. Скажу Аркадию, чтобы подключился. Найдём мы твоего Ваню. Найдём и забудем о нём, ладно?
– Не ладно. Тебе, Молохов, вообще какая разница, о ком я забуду, а о ком нет?
– Большая мне разница. Так уж случайно вышло.
И хотя у меня имелись вопросы к личности человека, предложившего помощь, отказываться я не стала. Выяснила, во что Ваня был, скорее всего, одет, примерное время его исчезновения и отправила всё это вместе со списком известных мне знакомых Аркадию, кем бы он ни являлся. Ответом мне стала лишь автоматическая отметка о прочтении – две зелёные галочки. И от их молчаливого присутствия подозрительно повеяло холодом.
– Возможно, Аркадий не рад этому заданию, – предположила я.
– Не возможно, а точно. Но это ничего не меняет. А хочешь кофе? – спросил Молохов и, не дожидаясь ответа, свернул на съезд с дороги. На обочине стояла приличного вида едальня с несколькими экранами меню и окошками навынос. Мы остановились у одного из экранов. – И поесть тебе что-нибудь купим. А то борща даже не попробовала. Что будешь?
При упоминании еды желудок требовательно заурчал и сжался до боли.
– Возьми мне крепы с мясом, булку с повидлом и кофе самый большой.
– Пол-литра сойдёт? – усмехнулся Молохов
– Как раз.
Спустя несколько минут мы уже мчали дальше, а салон машины наполнял аромат еды. Булок Молохов взял не одну, а зачем-то целый пакет. Крепов – две порции. Но сам не ел.
– Это что, всё мне? – удивилась я.
– А кому? Ты же у нас голодная. Я-то успел пообедать. Готовишь ты, признаюсь, хорошо, – и ухмыльнулся.
Вот же гад! Съел мой борщ и, наверное, даже котлеты. После воспоминания об оставленной дома еде крепы уже не выглядели такими аппетитными.
– По пути будет супермаркет, – сказал Молохов, заметив мою досаду. – Возьмёшь, что душе угодно. А плита и раковина в доме уже имеются, – ухмылка на его губах стала шире.
– Мы, вообще-то, торопимся, – напомнила ему.
– Уже нет, – возразил он. – Ваню твоего и без тебя найдут. Да и путь не ближний. На машине лень.
– Поедем на поезде? – переспросила неверяще. Молохов в плацкарте – купе-то уже разобрали, а в своё личное я его не пущу – картина та ещё. Я бы посмотрела.
– Кхм… я предпочитаю скоростной транспорт. Полетим. Вызову нам такси.
У меня ушла долгая минута, чтобы его слова осели в сознании. Полетим на такси. Как-то я совсем забыла, что мой спаситель – это не какой-то там работяга или синий воротничок, а владелец крупной корпорации. Аэротакси – должно быть, привычный для него транспорт.
– Только не говори, что никогда не летала. С таким-то отцом, сомнительно.
– Летала, конечно. Но наша семья не шикует попусту. К тому же у отца нет собственной корпорации.
– Ой, перестань. Если бы охрана тебя не связала, и ты была в сознании, наверняка тебя повезли бы к лётной площадке, а не за город.
– Ну… наверное, – пожала я плечами. – Но это исключительный случай. И всё-таки, Молохов, объясни, как ты докатился до такой жизни? – я очертила рукой его реальность – себя, машину, пакет с булками.
– Сам не знаю, – улыбнулся он, – как такое объяснить. Заскучал, – пожал он плечами и не стал уточнять, заскучал ли в принципе или по кому-то конкретному. От мысли о вероятности последнего по спине пробежал холодок, отчего-то сменившийся жаром. Будто почувствовав это, Молохов отвлёкся от дороги и удостоил меня долгим, задумчивым взглядом. Если бы не понимала, что его машина оснащена помощником и, в принципе, способна ехать самостоятельно, то непременно сделала ему замечание. Но нужды в том не было. Я просто выдержала этот испытующий взгляд и вздохнула с облегчением, когда от него освободилась. – Нравишься мне, – заявил он вдруг, глядя на дорогу.