Этна оглянулась и смерила меня гневным взглядом.
– Только попробуй, Молохов. Я не одна из твоих поклонниц. Могу и сдачи дать.
– Не сомневаюсь.
Сказать, что домашний ужин понравился мне больше ресторанного – ничего не сказать. В столовой меня ждало целых два наслаждения – вкуснейшая домашняя еда и Этнара Реус собственной персоной. Шипастая, красивая и какая-то до боли родная. Никто не смотрел на меня вот так, как она. Не огрызался со мной точно так же. Не проклинал меня, пока готовил мне еду. Не доверял мне вопреки собственному презрению и ненависти.
– Ты опять за старое? – спросила она раздражённо. – Если не хочешь есть, так иди. Не надо сверлить меня взглядом.
Поняв, что рискую снова навлечь её гнев, я по-быстрому доел то, что оставалось на тарелке, и забрал посуду на кухню. Открыл кран и начал мыть.
– Игнат Молохов моет за собой тарелки, – донеслось до меня из столовой. – Поистине день открытий.
Я усмехнулся. Слишком просто было её удивить. Что же тогда будет, когда она узнает, кто я на самом деле?
В памяти всплыло предупреждение её отца.
Он прав, ей не стоило погружаться в наш мир странностей и страхов. Пусть лучше борется с тем, кто ей по плечу. С людьми, например. Или для вида хотя бы со мной. Тогда эта борьба может длиться бесконечно. Принося мне вечное блаженство.
– Сегодня, кстати, обещают северное сияние. Из-за магнитных бурь, – сказал я, возвращаясь и за её тарелками тоже. – А мы очень удачно не в Москве.
– И чего тут удачного?
– Здесь его будет видно. Потому что мало искусственного освещения.
Она призадумалась.
– На улицу как-то не хочется, – ответила после паузы.
– А туда и не надо, – улыбнулся я и показал наверх.
Несколько секунд ушло у неё, чтобы сообразить, что я приглашал её на мансарду. Ту самую, где в центре стояла громадная круглая кровать. Коей я, увы, не собирался искать сегодня иного применения, кроме созерцания звёзд.
Этна снова задумалась. Словно в ней шла борьба между здравым смыслом и соблазном. И я с удовольствием подмечал, что соблазн потихоньку брал верх.
– Даю слово вести себя прилично, – подбросил дров в огонь её борьбы.
9.3
– Грош цена твоему слову, – огрызнулась Этна.
– Вот увидишь, это не так.
Именно эти слова и позволили соблазну победить. Этнара Реус любила рисковать и всё проверяла на пробу.
– А ты азартна, – усмехнулся я.
Она вздохнула.
– К несчастью. Передалось от отца.
– Ну отцу твоему позволительно. А вот тебе я советовал бы проявлять осторожность. И ещё. Пока на улице не стемнело и звёзд не видно, можешь принять душ.
Я гостеприимно выдал ей полотенце, халат и тапочки, но она всё равно оказалась недовольна.
– А переоденусь я во что? – спросила требовательно. – Или думаешь, буду расхаживать по твоему дому в одном халате?
– Хотелось бы. Но ты, видимо, против. Увы, здесь у меня женской одежды нет. Никакой.
Она застыла, разглядывая меня и размышляя о чём-то.
– Что, никто после себя не оставил?
– Никого сюда не приводил. Ты первая.
Она хмыкнула.
– А как же кровать?
– Я же говорил. Для звёзд.
То ли поверив мне на слово, то ли решив не докапываться до правды, она кивнула. Но всё равно попросила найти что-то переодеться. Пришлось принести ей свои штаны на завязках, чтобы не спадали с её миниатюрной фигуры, и футболку. Я заворожённо смотрел, как она, забрав это несоразмерное одеяние, отправилась в ванную.
Хотел бы я понаблюдать, как она после душа скинет с себя халат и нырнёт в неподходящую ей одежду. Мою одежду. Как полотно будет скользить по её коже, то и дело цепляясь за ещё влажные участки. Как она не без труда вытащит из-под футболки свои мокрые после мытья волосы. Иссиня-чёрные, как квинтэссенция ночи. Может, поэтому её янтарный взгляд и кажется таким ярким? Из-за чёрных как ночь волос. Из-за белой, фарфоровой кожи. Этнара Реус – красивее девушки я ещё не встречал. А уж мне-то было с кем сравнивать и из кого выбирать.
Вздохнув, я отправился в душ на другой стороне этажа. Он был поменьше, без окна и без ванны. Но ничего из этого мне было не нужно, чтобы просто ополоснуться. Я настроил температуру воды поконтрастнее. Ледяные струи прокладывали дорогу по коже, отдаваясь мурашками и возвращая мне трезвость ума.
Аркадий прав, я слишком увлёкся. И Реус Асмодей тоже прав, не стоило мне лезть к его дочери. Но увы, эта трезвость рассудка продержится недолго. Как только я выйду из душа и увижу её в своей футболке, сомнений в правильности происходящего уже не останется. Лучше пусть её жизнь будет в опасности со мной, чем без меня. Я не могу отказаться от этой находки добровольно. Этнара Реус – редчайшее сокровище. Как фантазийный бриллиант яркого оттенка. Такого же, как её глаза.