– Замолчи и закрой дверь с той стороны, – велел ей. – Сегодня этой гостье я крайне рад.
Подтверждением тому служила растянувшая мои губы улыбка. Она возникла на лице сама собой и в ближайшее время не собиралась пропадать. Взрывная Этнара явилась ко мне сама. Даже не пришлось стучаться в двери её съёмной квартирки в двадцать два с половиной метра. Это ли не чудо?
– Не вижу ничего хорошего в сегодняшнем дне, – заявила девчонка и уселась на один из стульев, стоявших вокруг стола для совещаний. Он торцом упирался в моё рабочее место, и я частенько подумывал отодвинуть его подальше, чтобы не мозолил глаза. Но сегодня впервые обрадовался такой близости. – Ваша охрана забрала у меня мобильник. Верните его, если не хотите проблем с полицией.
– Вроде вчера мы перешли на ты, – припомнил я. – Зачем возвращаться к формальностям?
– Вчера я не слишком владела собой.
– Ну, сегодня я тоже мог бы это обеспечить, – я скользнул взглядом по футболке, обтянувшей её аккуратную грудь. С такой фигурой ей бы стоило брать одежду на размер побольше. Она выглядела слишком соблазнительно для той, кто строил из себя пацанку и воительницу. Кстати, о воинственности... – Если ответишь, зачем преследовала меня весь месяц, так уж и быть, верну твой мобильный. Хотя, на мой взгляд, эта развалюха не стоит того, чтобы к ней даже прикасаться.
Модель, которой Этнара пользовалась, была не просто старой, а древней. Удивительно, что она вообще ещё работала. Такие уже лет десять не выпускают.
– В нём даже экранной проекции нет, – добавил я.
– Тебе какое дело, что там есть, а чего нет? – огрызнулась она, всё же возвращаясь к обращению на ты. И я улыбнулся шире. Из её уст даже хамство, сказанное неформально, звучало прекрасно. Намного лучше, чем если бы она обращалась ко мне на вы или – не дай всевышний! – «Игнат Матфеевич». От одной мысли об этом захотелось сплюнуть. – Мне он нужен, так что верни.
– Верну, – пообещал ей вполне искренне. – Но сначала ответь на вопрос.
– Ты правда не понимаешь, что я могу заявить на тебя за кражу и рассказать об этом прессе? – спросила она, гневно сверкая глазами. Искристыми, словно ожившие капли янтаря. – Я не должна отвечать ни на какие твои вопросы.
– Боишься, что я, наконец, соображу, как тебя утихомирить? – усмехнулся я. – У меня и без того рычагов хватает. Если тебя ещё не тронули, значит, я им просто не разрешил, – что тоже было чистой правдой. Аркадий ненавидел разгребать проблемы от обезумевших поклонниц, таинственных мстителей или городских сумасшедших, липших ко мне, как мухи к разлитому на дороге мёду. Этнара отчасти походила на гремучую смесь всего вышеперечисленного. Преследовала меня, выискивала компромат и пыталась разжечь один скандал за другим. И только моё слово останавливало начальника охраны от действий. Будь его воля, он бы уже давно «срубил всё на корню». – Но если твои мотивы такая уж тайна, то я, конечно, не смею настаивать. Ты вольна пойти в полицию и написать заявление. А потом непременно обратиться к прессе. Только имей в виду, что твой мобильный полиции ещё нужно как-то у меня изъять. А прессе – как-то исхитриться выпустить хотя бы одну статью.
На лице девчонки отразилось понимание. И снова гнев.
– Не думай, что твоя власть продлится долго.
– Моя власть? – удивился я. – Разве она моя? Эта власть – чужая. Я же пользуюсь ей, поскольку люди алчны по своей природе. У них есть власть, но этого мало. Им также хочется денег. И желательно моих.
Этнара насупилась и молчала. Не могла или не хотела принять реальность такой, какая она есть. В том и заключалась её величайшая беда. Она боролась с действительностью и искренне верила, что могла победить.
– Что ж, можем посидеть и молча. В твоей компании всяко приятнее, чем одному.
Я вернулся к делам и продолжил изучать отчёты, где показатели по всем играм и приложениям неуклонно росли. Всем, кроме одного. Которое у нас нагло украли и переделали под себя.
– Ты правда не понимаешь? – спросила она, осознав, что на компромисс сегодня придётся идти не мне. – Или притворяешься?
Притворство – любопытная игра. Но мне она редко бывала интересна.
– Знаешь, что я ценю в своём нынешнем положении больше всего? – спросил я, отворачиваясь от монитора и ныряя в янтарный омут её глаз. – Возможность говорить прямо, без притворства. Если у тебя есть деньги и влияние, ты можешь позволить себе не юлить.
– То есть ты не понимаешь? – переспросила она.
– Хм… Не подумай, что я не в курсе. О том, сколько у меня врагов. Слишком многим я в жизни перешёл дорогу. Но в этом длинном списке я не припоминаю ни одной Этнары. Потому и спросил.
– Если ты ведёшь список, то он должен быть не просто длинным. А бесконечным. Ты стольким людям испортил жизнь, что бумаги не хватит всех перечислить.