— Дети, накрывайте на стол. Мы едим за обеденным столом в гостиной, поэтому расставьте приборы, хорошо? Как закончите, еда будет готова.
Ха, хороший ход. Оба исчезают из кухни, и я избавляюсь от вязкой гадости в канализацию. Теперь быстро содержимое желтой коробки в кастрюлю, добавим чуть орегано, грибы из банки и сливки, готово … об этом не узнает ни один человек, никто из присутствующих здесь.
— Приятного аппетита, — желаю я, когда мы немного позже вместе садимся, а перед нами дымится большое блюдо лапши.
— За тебя, свинья, — говорит Луис, поднимая стакан яблочного сока вверх.
Прежде чем я могу его отругать, Тильда фыркая присоединяется.
— За тебя, свинья!
Она действительно его самая большая фанатка. Я вздыхаю и просто хочу уже донести до рта еду, как раздается дверной звонок.
— Папочка!
— Кто первый до двери!
Луис и Тильда бегут, а я медленно иду позади. Я с нетерпением жду Симона, заметно? Трепет в области живота не вызывает сомнений, и это хорошее чувство. Иногда я боялась, что это больше не повторится, при этом постоянно была в кого-то влюблена. Со временем я утратила эту способность.
— Привет, моя малышка! Эй, Луис. Утро прошло прекрасно?
— Да. Папочка, мы ездили к лошадкам, и Вики показала мне, как их кормить. Я их даже погладила.
— Правда, это классно, — говорит Симон, у которого на каждой ноге стоит ребенок, и он на негнущихся ногах идет мне навстречу.
— Привет, как всё прошло? — выдыхаю я.
Мне стыдно, но мужчина в офигенном костюме с детьми на ногах ослепляет меня.
— Исключительно хорошо прошло, всё подписано и закреплено печатью. Я получаю финансируемый проект и теперь действительно могу приступать к работе. О, вы едите?
— Мы хотели начать, — говорю я. — Чувак, это круто, поздравляю! Мы оба заслужили награду, так? Ты со своим банком, я с новой работой … Тебе нравится белое вино? И с нами поешь? Хотя нет ничего особенного, но если ты голоден, то всем хватит.
— Есть спагетти с томатным соусом, — рассказывает Луис и уже несет тарелку и приборы.
Вау.
Я беру вино и штопор, а Симон уже сидит с детьми. Если он сейчас заберет у меня бутылку и откроет её, это безусловно добавит ему бонусов.
— Подожди, давай я открою.
Дело принимает приятный оборот. Очень даже. В то время как дети полностью сосредотачиваются на еде, Симон и я бросаем друг на друга взгляды, которые определенно к чему-то ведут, а на мне белое льняное платье, запачканное красным соусом. Это заставляет меня нервничать, и теперь я не могу есть. С одной стороны, я очень заинтересована в горячих взглядах, а с другой не могу их выдержать, поэтому я отвожу взгляд.
—Мм, соус вкусный, — говорит Симон, — Я люблю орегано.
— Да, он хорош, — выносит Тильда приговор. С облегчением, я беру бокал в руку, но она ещё не закончил. — Папин томатный соус всегда занимает два часа. Он должен очень долго кипятиться на медленном огне, чтобы действительно приготовиться.
— Вариться на медленном огне. Да там ничего такого, определенно у Вики соус томился несколько часов.
Он улыбается мне, я опускаю взгляд.
—Ну … Честно говоря, я не мастер в готовке.
— Сделан из пакетов! — Тильда с удовольствием всасывает лапшу, и выглядит торжествующей.
Я ошибаюсь, или она знает, что опозорила меня? Уверена, что Луис из присутствующих самый наивный.
— Из желтых пакетов, потому что у них самый лучший вкус. Вкусняшка-обожрашка, — говорит моё сокровище.
Он любит меня, даже если я не умею готовить. Потрясающий ребенок.
— Так-так, здесь готовят с помощью смесей из коробок. Я бы и не догадался. Сам я не особо люблю готовую продукцию, но всё бывает впервые. По вкусу у тебя получилось замечательно. И вино тоже замечательное. За тебя!
— Он может печь? — спрашивает Луис и переводит взгляд с Тильды на Симона.
— Луис, не дерзи!
— Как так, печь это не дерзкое слово.
Я жду рифму, но он ещё не настолько умен.
—Нет-нет, нет проблем, — приходит мне на помощь Симон. — Я пеку не очень хорошо, зато готовлю вполне сносно, я так думаю.
— Папа готовит потрясающе. Он может приготовить шницель и крокеты (прим. редактора: шницель — тонкий пласт телятины, свинины, баранины, куриной или индюшачьей грудинки, панированный в сухарях или мукой и обжаренный методом глубокого погружения в раскалённое масло (фритюр). Крокеты - кулинарное блюдо цилиндрической или округлой формы из мясного фарша или овощей, обваленных в сухарях и обжаренных во фритюре.), но делает их сам. И жареные овощи, и ризотто, но по мне это слишком противно, и он может …
— Всё в порядке, Тильда, теперь кушай дальше, а то твои макароны остынут.
Я вижу перед собой Симона, как он стоит в фартуке у плиты и режет лук. Прекрасная картинка.
— Для этого у нас есть розовый кухонный комбайн, и после есть масляный пирог на дрожжах, который твой папа не может испечь. Кроме того, я люблю наш томатный соус намного больше, — говорит Луис, чем очевидно хочет меня защитить.
Он имеет на это право, ведь я действительно могу выпекать. Я не хочу быть некомпетентной домохозяйкой, поэтому в порядке исключения я не ругаю своего сына.
— Очевидно, мы дополняем друг друга. Ты можешь печь, а я могу готовить - возможно, мы должны воспользоваться этим преимуществом в какой-либо форме. Что думаешь? — спрашивает Симон.
Его глаза темно карие, и его ресницы, для большинства женщин просто убийственны. Густые, длинные и черные.
— Да, почему нет? — говорю я и выпрямляю спину.
Только не теряй самообладание. Я не могу упасть в обморок, только от того, что мой привлекательный сосед немного со мной пофлиртовал.
— Какие у вас планы на завтра? — ох, это я сейчас спросила?
Симон смотрит на меня так воодушевленно, что можно было бы подумать, он победоносно выкидывает кулак вверх.
— У нас на завтра ничего нет. Только море свободного времени. Ээ, когда вы закончите, то можете тихонько поиграть, — принимает он воспитательное командование на себя.
Я полностью забыла про детей в последние минуты. Симон и я сидим напротив друг друга и флиртуем так, что искры летят. Я не смею шевелиться, чтобы не спугнуть эту магию между нами.
— Готово, — говорит Луис. — Можно мы молоко с соломинками?
— А глагол, — напоминаю я ему, но по-прежнему смотрю на Симона.
— Чего?
— Ах, ничего. Да, возьмите длинные соломинки, и пейте ваше молоко на кухне. Марш, вы двое.
Дети ушли, и мы откидываемся чуть более расслабленно. Симон кажется о чем-то размышляет, так, как будто бы не уверен, какие подобрать слова.
— То, что вертится у тебя в голове, что это? — спрашиваю я его.
Мне нравится, что он немного нерешителен иногда, это делает его немного человечнее.
— Я думаю, что столкнулся только что с твоим бывшем в банке.
— Что? Томас? Действительно?
О Боже, я думала, что мой томатный соус из коробки — это неловко, но Томас в банке — это неловко как целая палитра коробочных соусов. Симон кивает.
— Хм, я так думаю. Томас Малер, в целом довольно громоздкий тип, кожаная куртка, очень самоуверенный.
— Да, его можно так охарактеризовать. Что он хотел на твоей встрече в банке? Я думаю, что сейчас провалюсь под землю… Я догадываюсь, что он хотел. Деньги, конечно же.