— Хорошо.
— Мам….
— Мм?
— Прости меня…
Повисла тишина. А потом я отчетливо услышал, как она плачет. Представить, сколько раз она себя лечила убеждениями, что это — моя жизнь, сложно. Они ведь не лечат. А теперь… Я ведь тоже…
Я же жду ребенка.
Пока только я.…
— Раф, — позвала она сипло. — Мы справились, сынок. Ты, я и отец. Теперь все закончилось, и ты возвращаешься домой. Это — самое главное. И не вини себя, пожалуйста. У тебя был свой путь. Тебе нужно было его пройти…
— До завтра, мам…
— До завтра.
Я отбил звонок, постоял немного в тишине, а потом подхватил свою чашку и вышел на крыльцо.
Верхушки деревьев окрасило красным. Несколько закатных лучей прорвались на крыльцо, и теперь Мушка полыхала в их свете, как феникс, и умиротворенно жмурилась, сидя на коленях у Наташи.
— Ну как? — спросила Наташа, когда я сел рядом.
— Нормально. У них всё нормально. Ждут нас завтра.
— Ты как?
— Странно. Ещё не осознал.…
Потому что, по сути ничего особо не изменилось. Отдел Громова просто закончил следствие без его фактического завершения. Меня отработали. И все. И даже нападение Сороки на меня не сыграло никакой роли. Это посчитали моей личной проблемой. Защиту они мне обеспечат… Как же!
— Раф? С тобой что-то не так…
Я посмотрел на Мышку и, протянув к ней руки, бесцеремонно перетянул к себе на колени. Кошка спрыгнула с ее коленей и удрала в панике с крыльца. Просто Наташа сейчас — моя единственная точка опоры, которая понятна. И все, что мне было доступно….
… это расставлять наши точки над «i»….
57
Мышка замерла, когда я недвусмысленно сжал ее бедра и посмотрел ей в глаза.
— Что с твоими глазами? — вдруг спросила она. — Они… будто сверкают…
— Закат… — хрипло ответил я и зажмурился, притягивая ее к себе.
Я прокололся уже по всем пунктам, но у меня не было сейчас сил на этот новый этап, который ждал нас с Наташей. Завтра… Завтра я попробую ей все объяснить.
Я подхватил ее под бедра, поднялся и понес ее в дом.
*****
Я выскользнула из спальни рано утром, бросив взгляд на Рафа в постели. И теперь смотрела в зеркало, а перед глазами всё ещё стоял он — как лежит на животе, обхватив подушку руками.… От его совершенного тела захватывало дух, а от воспоминаний о прошлой ночи с ним тело вспыхивало от кончиков пальцев ног до макушки.
Но, с того самого момента, как он сказал о родителях, меня все больше заполняло горечью. И если вчера я игнорировала этот неприятный зуд в мыслях, то сегодня он достиг таких децибел, что сводил с ума, как постоянный шум в ушах.
У нас ничего не выйдет.
Раф слишком молод, слишком хорош…
У него ведь вся жизнь впереди.
А у меня.…
Черт, ну что со мной?..
Я раздраженно сплюнула пасту в раковину, плеснула холодной воды в лицо и снова уставилась на себя в зеркало.
Я просто несу ответственность за свои решения.
Мне почти сорок, а он везет меня знакомиться к родителям.
Нет. Это все не сработает.
Пока его родители не маячили на нашем горизонте, мне было легко забыть об обстоятельствах. Да что там! В этом домике вдали от жизни обо всем легко забыть. Но ведь рано или поздно придется вспомнить. И теперь, когда Раф пролезал в душу все глубже, становилось страшно. Ведь когда-то его придется оттуда выдирать. Слишком рано его задание закончилось, а вместе с тем и мое лето здесь. Пора спускаться с небес на землю.
То, что он полон энтузиазма в отношении меня, пройдет. Сейчас он оглушен возвращением в жизнь, поломан внутри пережитым ужасом, и ему хочется покоя и стабильности. Но это пройдет. Он придет в себя, осознает, что я ему не пара… Или того хуже — останется из чувства вины.
И что потом? Мне снова придется переживать новое разочарование?
Сил не стало вовсе. Я вылетела из ванной и бросилась на улицу, заливаясь слезами. Эмоции накрыли волной и будто отрезали меня от реальности вовсе. Я плакала как ребенок — всхлипывая и что-то невнятно ныла себе под нос и все никак не могла успокоиться.
А тем временем рассвело, и округа наполнилась утренним деловитым жужжанием пчел в кустах календулы, примятых медведем под крыльцом. Деревянные ступеньки подо мной медленно нагревались от солнца, и попу стало ощутимо припекать. Когда от высушенных слез стянуло лицо, я поднялась со ступенек и направилась в дом, надеясь успеть привести себя в порядок…
…. и оторопела на пороге от взгляда Рафа исподлобья, которым он встретил меня в кухне.
На столе — накрыт завтрак, он — у кофеварки, оперевшись задом о столешницу, задумчиво глядел на меня, сжимая чашку в одной руке.