Увидев меня, старушка Перси продолжила говорить с прикрытыми глазами, качаясь в своём кресле-качалке.
— Дождь – чудесное время! — восклицала она. — Он умывает нашу землю от грязи. Как приятен запах Озона, не правда ли?
— Не правда... — говорю я. — Ой! То есть правда! Запах приятен...
— О! Дочка Харрисон, это ты! — удивляется старушка и встает из кресла, расставив руки в разные стороны. — Давно не виделись! Как поживает ваша мама? Как маленькая?
— Всё в порядке, спасибо, — отвечаю я. — А как вы?
— Потихоньку, детка, потихоньку... Спасибо, что спросила.
Между нами повисла пауза, её нарушить решила я.
— Я пойду?
— Да, конечно, — ответила она мне, и я двинулась дальше. — Подожди!
Едва успела сделать шаг, как мне снова окликнули, пришлось послушно обернуться.
— Я вот всё никак не пойму, как ты можешь носить такую длинную челку? Сквозь неё даже глаз твоих не видно!
Это было правдой, как я уже замечала: многие учителя да и родные говорят, что единственный способ, с помощью которого они понимают мои эмоции, — это мимика моего рта. Со стороны кажется, что она мне мешает, но на деле всё иначе. Я прекрасно вижу окружающий мир без какого-либо дискомфорта.
— Всё нормально, не волнуйтесь, — вежливо отвечаю, — я вас прекрасно вижу!
— Ну ладно. Увидимся, тогда!
На этом мы расстались.
Наш дом был не очень далеко от жилья старушки Перси, поэтому фактически мы могли и не прощаться. Наша семья жила в более крупном доме и средним по размеру задним двориком. Сам дом представлял из себя двухэтажное здание коричнево-белого цвета с большими окнами и темной черепичной крышей. С левой стороны от дома был присоединен гараж такого же цвета для двух машин. Я поднялась по трем ступенькам и уже оказалась на крыльце, открыла дверь ключом и зашла во внутрь. Облокотившись спиной о дверь, мои ноги начали ослабевать, и я села на пол. В доме стояла тишина, и это было ужасно непривычно, у нас то и дело всегда витала какая-то энергия: то мама что-то готовит на кухне, то папа смотрит по вечерам телевизор, то Триша носится по дому с Пенни.
К слову о Пенни: я что-то не слышала её лая, когда зашла в дом, ведь она всегда прибегала в прихожую, едва кто-то оказывался на пороге. Прыгая и громко тявкая, она, узнав меня, быстро прекратила возмущаться, просто продолжила прыгать, опираясь передними лапами о колени, пытаясь поцеловать в лицо.
Встав на ноги, я обошла весь первый этаж, то и дело включая в комнатах свет.
— Пенни, ты где? — тихо спрашивала каждый раз, едва высунув голову из-за угла новой комнаты.
Поиски прекратились на кухне, когда я, услышав стуки о стекло, подошла к двери, ведущей на задний двор. Наша несчастная собака билась всеми лапами в стекло, умоляла впустить её во внутрь. Похоже, мама её случайно оставила во дворе, когда уезжала за сестрой. Я открыла замок и впустила Пенни; та сразу начала прыгать мне на колени, как и ожидалось. Сквозь леггинсы я чувствовала её жесткие когти. Решив больше не терпеть этого, присела на корточки и начала чесать тело нашей любимицы. Пенни по породе была чёрным шотландским терьером, или скотчтерьером — без разницы. Ещё щенком она покорила нас своим покладистым характером и жизнерадостностью, с ней никогда не соскучишься.
Я насыпала корм собаке и отправилась наверх. Стоило открыть дверь в мою комнату, как на пороге встретил мрак. Коричневые шторы оказались задёрнуты и из-за этого не давали пройти дневному свету. Совсем забыла про них, когда утром собиралась на занятия. Раздвинув, комната тут же комнату озарил дневной свет. Теперь видно бледно-зелёные, белый шкаф, одна из его дверей была с зеркалом, тёмно-коричневую кровать что стоит напротив двери, нежно-фисташковое покрывали лежало на нём с декоративными подушками коричнево-зелёных цветов, а на полу расположился маленький молочный пушистый коврик, иногда его удобно использовать для согрева ног.
На одной из стен весели парочка белых книжных полок, тумбочка с лампой возле кровати и рабочий стол со стулом, стоящие прямо напротив окна.
Мне всегда нравился порядок, приятно, когда всё на своих местах, и не приходится долгое время искать какую-то вещь. Этим мы очень похожи со старшей сестрой Флорой, правда, как по мне, она слишком серьёзно относится к этому. Не дай Бог, если кто-то возьмёт её вещь и не положит на место так, как она лежала изначально. Сестра может разводить демагогию по этому поводу весь вечер и всё следующее утро.