— Есть ещё одна, — признался он.
— Какая? — машина как раз плавно остановилась у тротуара перед нашим домом. Я коснулась его губ коротким поцелуем — обещанием того, что ждёт его внутри. — Скажи мне.
Фредерик покачал головой.
— Это… довольно глупая способность, если сравнивать с остальными. Но если ты правда хочешь знать — расскажу наверху.
Когда мы вернулись в квартиру, Фредерик схватил меня за руку и потащил к прихожей. К шкафу. Тому самому, в который мне было запрещено заглядывать с первого дня.
— Ответ на твой вопрос — здесь, — сказал он и посмотрел на меня, словно проверяя, готова ли я. — Если всё ещё хочешь знать.
Он положил ладонь на дверную ручку, и во мне вспыхнула паника.
Я уже построила десятки версий того, что может скрываться за этой дверью. А за одну только ночь произошло столько всего, что я не была уверена — готова ли узнать правду.
Я положила руку поверх его руки, останавливая.
— Ты же говорил, что там нет мёртвых тел, — напомнила я, слова вырвались слишком быстро.
— Говорил.
— Это правда?
Он кивнул.
— Да. Там нет ни крови, ни отрубленных голов. Ничего такого, что могло бы показаться тебе неприятным или страшным. Обещаю. На самом деле… — он замолчал, почесав подбородок. — Может быть, тебе даже понравится то, что ты увидишь.
Надежда в его голосе — желание поделиться чем-то, что он раньше скрывал, — растопила мои последние сомнения.
— Ладно, — сказала я, собираясь с духом. — Открывай.
Я задержала дыхание — и через миг разразилась смехом, когда он распахнул дверцу.
— Фредерик, — выдохнула я, не веря глазам.
— Я знаю, — кивнул он.
— Почему здесь столько ананасов?
— Не только ананасы.
Он сдвинул в сторону дюжину золотистых плодов, открывая за ними ряды хурмы, кумкватов и прочих ярких фруктов, которых я даже не узнала.
— У некоторых вампиров есть по-настоящему впечатляющие способности: превращать вино в кровь, летать или даже сворачивать время вспять, — сказал он с лёгкой грустью. — А я могу только невольно вызывать фрукты, когда нервничаю.
Я шагнула ближе и взяла маленький плод — похожий на грушу, но пахнущий апельсином.
— Это то, что ты всё это время скрывал?
— Да, — признался он. — Можешь попробовать, если хочешь.
— Можно?
— Конечно. Всё, что я создаю, я каждую неделю отдаю в продовольственный фонд. Или… дарю тебе.
Я вспомнила корзину кумкватов в день переезда и миску цитрусовых на его кухне.
— Ага, — пробормотала я.
— После того как ты поселилась здесь, я стал производить их гораздо больше. Видимо, всё время нервничаю.
С трудом верилось, что я могла его так тревожить, но я решила не спорить.
— Почему ты раньше мне не рассказал? — спросила я и поспешно добавила: — Не то чтобы это было проблемой. Мне просто интересно.
— Потому что это одна из самых нелепых способностей, какие только бывают у вампиров. И совершенно бесполезная, ведь мы даже не можем есть фрукты. — Он смущённо почесал затылок, отвёл взгляд. — Когда ты узнала, кто я, мне хотелось казаться тебе внушительным, а не каким-то неуклюжим призывателем кумкватов.
Тёплое чувство расплылось у меня внутри.
— Ты хотел произвести на меня впечатление?
Он кивнул.
— Всё ещё хочу.
Я не могла этого понять. Трёхсотдвадцатилетний бессмертный хотел произвести впечатление на меня? А я была просто… я.
Я откинулась к стене, чтобы не потерять равновесие.
— Но зачем? Я ведь никто.
Его взгляд метнулся ко мне — такой яркий и пронзительный, будто я смотрела прямо на солнце.
— Как ты можешь говорить такое?
Я опустила глаза на ботинки.
— Потому что это правда.
В следующее мгновение он прижал меня к стене, обрамляя голову руками, и посмотрел с такой яростью, что у меня перехватило дыхание. Его лицо оказалось всего в нескольких сантиметрах от моего.
— Никогда в жизни я не слышал ничего более далёкого от правды.
— Но… — начала я.
Он заставил меня замолчать поцелуем — резким, жадным, каким я его ещё никогда не видела. Я рефлекторно приоткрыла губы, и он не потерял ни секунды — его язык ворвался в мой рот, словно он никогда не насытится моим вкусом. Он целовал меня так, будто от этого зависела его жизнь, одержимый и неутолимый, а я могла лишь отвечать ему, обвивая руками, почти теряя сознание от ощущения его длинного, сильного тела, жадно прижатого к моему.
— Ты. Потрясающая, — выдохнул он, отмечая каждое слово горячими, лихорадочными поцелуями — в губы, по линии челюсти, в шею. Я таяла в его руках, боясь, что в любую секунду соскользну по стене и растекусь лужицей на полу.