С волнением я подхожу к первому подъезду дома, где вижу наши окна и окна наших соседей, с которыми дружили мои родители, сестра и я. Чувствую желание позвонить в дверь нашим самым близким соседям — семье Протченко, но что-то останавливает меня: по — видимому страх узнать, что кого-то из старшего поколения уже нет в живых, а их дети и внуки или не помнят меня или не знали вовсе.
Еще раз вглядываюсь в знакомые окна: горит свет, но я хорошо понимаю, что за этими окнами живут уже другие люди. Тех, которых я знала и любила практически нет: многие разъехались по новостройкам, некоторые живут за рубежом, другие ушли в мир иной.
К нам подходит молодой человек, спрашивает: «Могу ли я чем-то помочь Вам». Я объясняю ситуацию и задаю единственный вопрос: «Знает ли он кого-нибудь из сторожил этого дома». Он ответил отрицательно, так как живет в доме сравнительно недавно-лет 15, но знает его историю и год постройки — 1929. Это совпадает с моими данными: да наш дом был построен как кооператив «старых большевиков», по словам моих родителей, именно в 1929 году.
Покидая столь памятный для меня уголок Москвы, я почувствовала, что именно этот московский двор всегда будет местом, куда я захочу возвращаться вновь и вновь.
Январь 2016 г.