— Я не шучу.
— Нет, определённо, у тебя не закончился пубертатный период! — выкрикнул он, с силой ударив по столу. Звук разлетелся по комнате раскатом грома. — Ты хоть понимаешь, что несёшь? Это отвратительно, это… это извращение!
Я стиснул зубы, но промолчал, а он продолжал, не давая вставить ни слова:
— Мало того что это звучит дико, ты хоть на секунду задумался о том, что она пережила? Вспомни, чего она натерпелась на родине, как долго приходила в себя! Да она два года шарахалась от мужчин и выпускала шипы при виде газонных ножниц, ассоциируя их с пыточными инструментами с Террасоры. Ты должен был быть для неё опорой, защитником, а не… — Он оборвал фразу, махнул рукой, словно отталкивая саму мысль. — Если у тебя есть хотя бы капля совести, то ты больше никогда об этом даже не заикнешься. Всё! Разговор окончен! Спокойной ночи, Яр, — сказал он резко, отворачиваясь от меня. — У тебя трое суток, чтобы принять правильное решение. И да, с этого момента я запрещаю тебе приближаться к Айлин! А если ослушаешься, клянусь, лично напишу на тебя заявление в Системную Полицию.
— Спокойной ночи, — процедил и вышел прочь.
Мог ли отец подать на меня, собственного сына, заявление в Системную Полицию? Да. Ещё как. Отец вообще из тех цваргов, за кем не заржавеет.
С точки зрения Аппарата Управления Цваргом, мы с Айлин — брат и сестра, и на этом точка. Нас воспитывали в одной семье, и мы обязаны испытывать друг к другу только родственные чувства. Это закон общества, как и многие другие: например, запрет на воздействие без острой необходимости или выжигание мозга другим существам. Собственно, именно благодаря соблюдению этих правил с нами сотрудничают планеты ФОМ[2]. А благодаря цваргиням, их осознанности и выполнению долга выйти замуж к пятидесяти за чистокровного или полукровного[3] цварга, наша раса вообще существует. Мораль и сознательность — основа, на которой держится весь Цварг.
Касательно террасорок на планете законодательство пока было не до конца сформированным. С одной стороны, Айлин была совершеннолетней и сама могла принимать решения, с кем видеться и что делать, с другой стороны, все прожившие значительный промежуток времени на Террасоре девушки во многих вопросах приравнивались к детям, вне зависимости от того, сколько лет им исполнилось, и тут Арно Рошфор являлся её законным опекуном.
Я резко остановился посреди коридора, пытаясь отдышаться, и закинул голову к потолку. Грудь сдавило от гнева, смешанного с какой-то горькой, почти удушающей болью. Отец меня не понимал. Он принял моё признание за дурную шутку. Извращение. Всё так, как говорил я сам себе. Боль расползалась за грудиной, жгла, как кислота, потому что я не смог сказать отцу правду. Я не мог признаться, что вся эта история с браком так невыносима именно из-за Айлин.
Айлин.
В груди закололо ещё острее. Эта девчонка с Террасоры, которую я носил на руках, защищал, учил… которую я должен был воспринимать исключительно как сестру. Но каждый раз, когда смотрел на неё, я чувствовал что-то другое. Что-то неправильное, странное, слишком глубокое и терпкое, чтобы игнорировать.
Я провёл рукой по лицу, пытаясь выбросить эти мысли из головы. Но они не уходили. Отец хотел, чтобы я выбрал Элионору. Чтобы я завёл семью, детей, укрепил наш род. А я… Я уже давно знал, что никого не смогу любить так, как Айлин. Эта мысль была одновременно правдой и проклятием.
Потому что в одном отец был прав: если я признаюсь Айлин в чувствах, то это будет принуждением.
[1] В книге «Генетика любви» главный герой-учёный проводит исследования и раскрывает секрет привязки цваргов. К сожалению, эти данные официально не опубликованы на Цварге.
[2]ФОМ— Федерация Объединённых Миров. Основные планеты ФОМа: Цварг, Ларк, Эльтон, Танорг, Миттария, Захран, Пикс, Тур-Рин. Террасора формально не входит в ФОМ, но сотрудничает с Цваргом.
[3] Цваргиням разрешили выходить замуж за полукровок после событий в книге «Охота на эмиссара».
Глава 6. Три дня
Айлин
— Мне бы хотелось, чтобы ты провёл с Элионорой так много времени, как только получится. Это замечательный шанс на брак. — Хорошо, отец .
Подслушанные слова отца засели в голове и крутились, крутились, крутились бесконечным круговоротом, не давая уснуть. Несколько раз за ночь я думала о том, чтобы всё бросить, прибежать к Яранелю и рассказать о своих чувствах открыто.
«И чего ты этим добьешься, глупышка? — звучал внутренний голос с усталой насмешкой. — Хочешь увидеть на его лице изумление, смешанное с омерзением? Серьёзно? Думаешь, он посмотрит на тебя иначе? Ты ведь сама знаешь: Яранель — слишком правильный, слишком благородный, чтобы хоть на секунду задуматься о тебе как о женщине».