[1] АУЦ — Аппарат Управления Цваргом.
Глава 8. Элионора
Яранель
Сводная сестра вместе с матерью с раннего утра уехали по магазинам, а я сжимал коробочку из ювелирного и думал о том, как подарю её Айлин. Как она обрадуется… Как сама догадается до смысла украшения. Или я ей его объясню.
Но, честно говоря, хотелось подарить украшение ещё в прихожей. Её лицо в тот момент — чуть растерянное, с едва заметным румянцем — стояло у меня перед глазами всю ночь. Тогда я успел удержаться. После того разговора с отцом он будто сорвался с цепи. Следил за каждым моим шагом: куда я пошёл, что делаю, с кем разговариваю — всё это, похоже, стало для него делом планетарной важности.
— Ты ведь встретишь Элионору на празднике? — спросил Арно Рошфор утром, ненавязчиво появляясь в дверях моего кабинета. — Надеюсь, ты проявишь себя с лучшей стороны и не станешь хамить девушке.
Я стиснул зубы, чтобы не выдать раздражения.
— Конечно, отец, — ответил я сухо, но он явно не собирался уходить.
— Ты же понимаешь, что выбор Элионоры — это не просто личное дело. Это шаг к укреплению нашего рода.
Я выдохнул, потрогал заветную бархатную коробочку в кармане брюк и посмотрел ему прямо в глаза.
— Отец, может, ты наконец доверишь мне самому разобраться в моей жизни?
Его лицо напряглось, но он не стал продолжать. Просто отвернулся и вышел, громко хлопнув дверью.
Оставшись один, я почувствовал, как внутри всё клокочет. Почему он не может оставить меня в покое? Почему не видит, что я уже всё для себя решил?!
«А что ты для себя решил, Яр? Что подаришь украшение на двадцатипятилетие и признаешься в чувствах? — вдруг заговорила со мной совесть. — Ну допустим, ты вырулишь эту ситуацию. Отбросим мнение общества, резонансный случай, внимание прессы и негодование отца, который даже за шутку посчитал то, что у тебя якобы может быть привязка к Айлин. Где гарантия, что она испытывает к тебе хоть что-то, кроме нормальных сестринских чувств? Где гарантия, что, будучи террасоркой и впитав с молоком матери это идиотское безграничное послушание и раболепие перед мужчинами, Айлин действительно полюбит тебя так, как ты того хочешь, Яр, а не будет смиренно терпеть супружеский долг?!»
От всех этих противоречивых мыслей трясло так, что я с трудом сосредотачивался на реальности. В один миг хотелось наплевать на всё, послать к шварховой матери будущее — даже если отец лишит наследства — да и пускай! — броситься к Айлин, поцеловать и поставить перед фактом, что она моя. В другой — с тоской осознавал, насколько это низко, подло и безнравственно… не говоря о том, что даже если она скажет «да», ей придётся жить под неодобрением отца и давлением окружающих, а слово вырастившего мужчины для неё очень много значит. Даже больше, чем собственные желания. Швархи бы побрали террасорское воспитание!
Именно в таких растрёпанных чувствах я и оказался около снятого шале близ начала снежной трассы вместе с Элионорой.
— Спасибо за букет. Он очень милый, как и ты.
— Это простая формальность. Я объяснил, что это не свидание. Наши семьи сотрудничают, а потому я здесь, — в который раз повторил я, чувствуя по бета-колебаниям, что Элионора в первый момент расстроилась, но вновь пытается флиртовать.
Впрочем, последнее меня мало волновало. Я расставил все точки над рунами и объяснил цваргине, что она меня не интересует. Весь последний час я стоял на свежем воздухе недалеко от паркинга для флаеров и бросал взгляды на голубое небо. Когда же Айлин с мамой уже прилетят?
— Да поняла я уже. Ты не хочешь со мной встречаться, но ты же преподашь мне индивидуальное занятие, верно?
— Вообще-то я кое-кого жду и не хочу уходить… — начал я, но был перебит внезапно громким голосом Элионоры.
— Добрый день, господин Арно! Вы не возражаете, если я украду вашего сына до вечера? Очень хочу научиться стоять на сноуборде. — Она даже рукой отцу помахала.
Он как раз вышел на крыльцо шале. Видимо, тоже маму с Айлин ждал.
— Конечно, развлекайтесь. До ужина ещё масса времени. — Рошфор кивнул, а у меня внутри всё вскипело от злости.
Ведь Элионора это сделала специально! Вот ведь зараза!
— Ну смотри, — усмехнулся я, подхватывая сноуборд.
Стоять на доске существенно сложнее, чем на лыжах. Я знал это с детства, потому что любил и то, и другое, а вот Элионора, очевидно, вообще со спортом не дружила. Уже у бугельного подъёмника она вцепилась в меня обеими руками, а точнее — всеми клешнями, как цапля в добычу.