— Ясно, — коротко ответил я, потрясённо обдумывая услышанное.
По приезде на Цварг Айлин очень долгое время вела себя максимально замкнуто и не задавала никаких вопросов. Она была послушной во всём за исключением того, что касалось её украшений. Мы с отцом с трудом уговорили сложить большую часть в сейф, и я даже вспомнил, как она расплакалась, решив, что их отбирают. Только сейчас я осознал, насколько ей тяжело было психологически перестроиться на новую жизнь на Цварге. А ведь она наверняка думала, что медленно здесь умрёт от голода или холода, и при этом добровольно сняла с себя всё, кроме заколок.
«Как показывают факты, последнее опасение оказалось вполне себе не напрасным», — саркастически фыркнул внутренний голос, но я тут же на него шикнул. Мы объединили наши костюмы, находимся в пещере, у нас всё хорошо. Арно наверняка уже заметил, что на празднике нет ни меня, ни Айлин, а наши коммуникаторы вне зоны доступа. Скорее всего, прямо сейчас отец организует поисковые группы. На то, чтобы прочесать все трассы, особенно после лавины, уйдёт какое-то время, но нас точно найдут. А если коммуникатор Айлин поймает связь, то он и вовсе будет служить геомаячком.
Внезапно Айлин шумно вздохнула и обняла меня ещё крепче.
— Мою родную маму отец выгнал из дома… Я всегда очень боялась, что вы тоже меня выгоните, — вдруг призналась она.
— За что её? — опешил я.
Только что мне доходчиво объяснили, что террасорка не сможет выжить на улице одна, и тут такое откровение.
— За то, что она поранила отца.
Я не видел лица Айлин, но чувствовал её бета-колебания. Они были цветочными, но с горчичным оттенком и такие колкие… Если бы я уже не обнимал Айлин, то отдал бы многое, чтобы вот так крепко прижать её к себе.
— Сильно?
— Совсем нет. Это была случайность, — вдруг торопливо добавила девушка, вздрогнув в моих руках. — Чистого оазиса случайность. Мама как послушная жена носила наручи, она не могла порезать его шипом, но она была ответственной на кухне… Ей надо было спуститься в погреб за верблюжьим молоком, и она взяла с собой нож. Глиняные сосуды не всегда такие удобные, как здешние из пластика, иногда у них неровное дно, и чтобы они стояли, а не падали, мы веревками связываем их между собой. Мама взяла нож исключительно для того, чтобы отрезать веревку…
Айлин всхлипнула оглушительно громко и задрожала. Я опешил, потому что никогда не видел сводную сестру в таком раздрае. С другой стороны, она никогда и не делилась со мной воспоминаниями о Террасоре. Машинально я положил руку на спину Айлин и принялся её поглаживать. По большому счёту, можно было бы применить расовые способности и успокоить ментально, но я боялся, что после попытки воздействия Ханса Айлин поймёт всё неправильно, а потому просто гладил. Террасорка свернулась около меня как котёнок.
— Отец решил, что мама напала на него, и с позором выгнал из дома, — тем временем продолжила она, чуть успокоившись. — Обычно за такое женщин посылают в подземелья до конца жизни собирать каменные розы, но у отца действительно была всего лишь царапина на руке, которая зажила через несколько дней. Он больше оскорбился, чем ему был нанесён физический урон. Ну а мама носила наручи.
В этот момент моя рука сама собой скользнула на предплечья Айлин и погладила их.
— Ну а когда на Террасоре появился цваргский корабль с объявлением, что купит террасорок, отец обрадовался и первым делом продал меня вам. Кстати, очень дорого, сильно дороже, чем за меня заплатили бы выкуп местные мужчины, так как все в округе знали, что я дочь женщины, посмевшей поднять руку на мужа.
— Ты поэтому всегда так переживаешь, что можешь меня ранить?
*** Айлин
Я чувствовала тепло, исходящее от Яранеля. Его горячее дыхание касалось моего ушка и скользило по шее, успокаивая и убаюкивая, как не могли ни слова, ни уверения профессиональных психологов с интеграционных курсов. Я сама не поняла, как так вышло, но мерзкие воспоминания и кошмары, от которых я часто просыпалась по ночам в холодном поту, растворялись под его ладонями, как капли воды в жару в полдень на родине.