Мы подлетели к сияющему, словно гигантский бриллиант, дворцу. Когда я только-только оказалась на Цварге, мне объяснили, что это здание — Серебряный Дом — самое важное, здесь работают члены Аппарата Управления Цваргом. Но, к моему удивлению, лимузин свернул не к нему, а к неприметному серому зданию, почти офису.
— Нам сюда, — с вежливой улыбкой пояснил Майкл Хейворд.
Что удивительно — до сих пор ни один цварг не попросил поцеловать запястье. Меня вообще никто не трогал и старался держаться на расстоянии пары метров. Не то чтобы это меня возмущало или оскорбляло, скорее, наоборот, просто после светских вечеров, на которых я уставала от повышенного внимания, такое отношение было… в диковинку, что ли.
Господин Хейворд проводил до медицинского крыла, где ещё один цварг попросил лечь в оборудование, отдалённо напоминающее медицинскую капсулу. Это действительно было не больно. Только шумно. Всё вокруг трещало и гудело, а когда я вышла из комнаты, эмиссары держали в руках огромные чёрно-белые снимки моей головы и переглядывались с хмурыми лицами. Майкл уточнил, не возражаю ли я против ещё одного разговора… под запись. Лана побледнела, но стойко приняла мой кивок. В отличие от супруга, она не возражала, просто всё время старалась держать меня за руку.
Мы переместились в строгий, почти стерильный кабинет: серые стены без украшений, графитовые кожаные кресла, прямоугольный стол с металлическими ножками — всё будто бы нарочито подчёркивало официальность происходящего. Секретарь, молодой цварг с аккуратными чертами лица, вежливо предложил кофе. Майкл и я согласились, а побледневшая, словно полотно, Лана отрицательно покачала головой. Приёмная мама так разволновалась, что на какой-то миг сложилось ощущение, что это скорее я ей оказываю моральную поддержку, чем она мне. Её руки нервно теребили край шали, а взгляд метался по кабинету, не находя точки опоры.
А дальше посыпались одни и те же вопросы по кругу:
— Что вы помните о дне, когда прибыли на Снежный Пик? Что именно произошло после лавины? Как так вышло, что вы и Яранель Рошфор оказались запертыми в снежной ловушке?
Я послушно отвечала, чувствуя, как от недоумения брови всё выше и выше забираются на лоб. Какая разница, что произошло после лавины? Мы же выжили, разве это не главное? Как Яр может быть в чём-то виноват?
— Вы можете пересказать, что именно говорил господин Рошфор-младший? — сурово уточнил Майкл, поднимая на меня взгляд.
— Да глупости разные… детство вспоминали… — Я развела руками. — Он мне ещё брошь подарил, вот.
Брошь внимательно осмотрели, как будто от неё зависела судьба планеты, и продолжили допрос:
— Айлин, как вы относитесь к Яранелю? Только честно.
Слово «люблю» прозвучало спокойно, нейтрально. Любить же можно по-разному, верно? Впрочем, не успела я договорить, как обстановка в комнате будто ощутимо напряглась.
— А что, собственно, происходит? — не выдержала я, стараясь говорить ровно.
Сидящая рядом Лана тревожно поёрзала на стуле. Эмиссар перевёл тёмный взгляд на неё.
— Госпожа Рошфор, вы можете выйти?
— Да… наверное, так будет лучше. — Лана тихонько вздохнула, зачем-то обняла меня, шёпотом сказала: — Не переживай, рассказывай всё как было, — и, закрыв за собой дверь, оставила нас вдвоём.
Стоило двери войти в паз, как Майкл вдруг устало откинулся на спинку кресла, с силой растёр лицо ладонями, а затем даже голову помассировал у линии роста резонаторов.
— Что-то не так? — уточнила я.
Мужчина посмотрел на меня так, словно я в чём-то провинилась, недовольно поджал губы, но в противовес мелькнувшей мимике он неожиданно принялся методично раскладывать на столе многочисленные документы, которые всё это время лежали стопочкой на углу.
— Видите ли, Айлин. Вы родом с Террасоры и поэтому можете не знать некоторых наших особенностей в силу… принадлежности к другой расе. Мы, мужчины, у всех рас Федерации физически сильнее женщин, но конкретно цварги обладают ещё и резонаторами. — Эмиссар Службы Безопасности выразительно указал на свои рога. — Физиологически резонаторы нам нужны, чтобы улавливать электрические колебания активности головного мозга. Мы называем их бета-колебаниями и питаемся ими наряду с обычной едой. Некоторые отсталые расы воображают, что цварги умеют читать мысли, но это не совсем так. Скорее, мы улавливаем эмоции разумных существ и ощущаем их как запахи.