Любила его до дрожи.
Но от памяти вчерашнего, когда оба поддались порыву, смятению от того, что было, как било гейзером боли по душе, страхом заполняло лёгкие, мешая дышать, и… не было другого выхода, кроме как поцелуем подарить новый вдох. Но это нисколько не умаляло того, как сильно давило смущением, тебе думалось, что Бастиан мог подумать о тебе что-то нелестное, что он считал тебя глупой, ведь ты младше, намного… Черт, все настолько стало запутанным, что ты просто обессиленно выдохнула с тихим стоном, пустив облачко горячего воздуха в прохладу туманного утра.
Так и сидела долго, кутаясь в теплую парку, встречая солнце, что выкатывалось над холмами большим, горячим шаром, теплом лучей прогоняя застрявший в лесу туман. Ты даже забылась, просто любуясь природой, слушая дыхание утра, пение птиц и суету насекомых. А потому вздрогнула, когда рядом с шумным выдохом опустился Тиан, прикуривающий сигарету с дымом странного голубого цвета и ароматом ежевики, что часто напитывал его одежду необычной смесью сладости и горчинки.
— Рано проснулась, утёнок, — пробормотал монстр, наполняя пространство под ребрами дымом и выпуская его через ноздри, сонно жмурясь, осматривал окружение с беспристрастным спокойствием, — жарко будет, воздух тяжелый.
Ты удивлённо посмотрела на мужчину, что крылья распластал по доскам почти небрежно. Он всегда ошарашивал необычными замечаниями об окружении, мог неосознанно начать что-то рассказывать или собственные мысли отрывками озвучивать. Монстр был сонный, расслабленный, располагал к тому, чтобы ощущать себя рядом спокойно, но ты всё равно волновалась. Настолько, что сцепила руки в замок до побелевших пальцев, не зная, что ответить. Слова встряли в горле комом, а в висках пульсировало смущение, заставлявшее прятать взгляд, делать вид, что пестрый трепет крыльев репейницы{?}[Репейница, или чертополоховка, или чертополоховая углокрыльница — дневная бабочка из семейства Nymphalidae.] интереснее разговоров с Бастианом. Вместо ответа, чтобы хоть как-то подать знак, что слышала его — пожала плечами, неопределенно хмыкнув.
Тиан покосился на тебя с небольшим недоумением, но тут же вспомнил, что ударили тебя вчера по лицу, заволновался, что ты прятала его по другой причине, а потому резко придвинулся, рукой развернув тебя к себе, пристально глядя на светлую, молочную кожу с ощутимым румяным налетом твоего волнения, от которого у монстра сперло дыхание. Его рука так и застыла на твоей коже, соскользнув с щеки до шеи, а сам он крылом прикрыл пути к отступлению, полукругом кобальта оттеняя от солнца.
— Ты в порядке, малыш? — хрипло спросил, взглядом сканируя от глаз до губ и обратно, заставляя ещё сильнее смущаться и от его касания, и от взгляда, и от прозвища…
— Да… Нет… Я… не знаю, — ответила честно, прикрывая глаза, решив, что пропади оно все пропадом. Если уж гореть от стыда, то полностью, без остатка и перерождения в пламени феникса. Монстр отпустил тебя, чуть отодвигаясь, неуверенный, что не заставляет тебя мучиться… Тиан не хотел разрушить все то хрупкое, что удалось построить, неосторожным движением смахнув карточный домик его домыслов о ваших чувствах. Ты извинилась почти шепотом и улизнула в дом, решив, что лучше позаниматься гитарой, уроками, к которым давно не подступалась нормально из-за подработок и учебы в академии, где период, наконец, подступил к летним каникулам, даровав свободу.
Скользнула в спальню, скинув куртку и обувь в коридоре, села на сбитой кровати с инструментом и стала вспоминать мелодию, зажимая аккорды. Пальцы вспоминали все быстро — за время занятий с Тианом в нормальной обстановке, имея возможность практики, ты стала делать значительные успехи, до сих пор не веря до конца, что у тебя получалось. И если раньше ты этим занималась, лишь ища поводов сбежать из дома лишний раз, то теперь… Тебе это действительно нравилось. Струны резали кожу, но успокаивали душу, а мысли находили конечные цели, дав понимание, что смущение вызвано близостью с тем, кого любила… Кто волновал касаниями, которых хотелось больше… И от собственных желаний, вспыхивающих на задворках сознания жаром слишком откровенных картин, кровь начинала кипеть, подбрасывая тебе чувства, которые ты могла бы охарактеризовать как стыд. И в то же время ты все равно продолжала позволять этим картинкам рождаться, бередить пульс сбитым ритмом, красть дыхание и сводить с ума.
Тиан вернулся в дом, замерев в прихожей тенью, чуть задев крыльями вешалку, застыл, слушая звуки музыки и улыбнулся клыкастым оскалом, определив на слух парочку ошибок. Зашёл к тебе, ворча что-то под нос о “нерадивых ученицах”, сел позади тебя и руки твои остановил своими, прижимая на грифе к струнам, показав, где и в чем ошиблась, хотя сам смотрел на сгиб твоей шеи, где под кожей билась теплым пульсом мягкая венка.
Вы словно два магнита тянулись друг к другу непреодолимой тягой.
Ты упрямо продолжила играть, хотя мурашками волны пробегали по коже, но Тиан не переступал черту, хоть и надолго задерживал руки на твоих. Опалял шею хриплым выдохом голоса. Крыльями мягко шелестел по ткани одеяла под вами…
К концу такого занятия пальцы дрожали и болели ужасно, но зато на душе устаканился относительный штиль, на который ты благодарно улыбнулась, убирая инструмент в чехол, пока Бастиан усаживался так, чтобы иметь возможность заглянуть в глаза.
— Совсем неплохо мелочь. А то по первости я думал, что ты решила меня убить своим “талантом”, — фыркнул смешливо, ловя твой виноватый, но весёлый взгляд.
— Скорее уж самоубиться, струнами вскрыв вены, — проворчала в ответ, все былое ощущая как пережитый ночной кошмар. Но Тиан вдруг резко взял твои руки, чуть дернув на себя, вынудив охнуть и вскинуть голову к его лицу, исполосованному жилой молнии у рта и глаза, в котором вихрем пыльной бури затлело пламя.
— Не говори так, (Твоё имя). Я бы сыграл на струнах твоей души, ведь они звучат, как ветер в горном хрустале, — сорвался с хриплого тембра на шепот, полный какого-то страстного отчаяния, от которого захватывало дух. Он раскинул широко крылья, почти касаясь ими стен, но руки твои отпустил, хотя все ещё смотрел так близко, словно не знал, можно ли сделать что-то, похожее на вчерашнее, ведь он так сильно этого хотел… Настолько, что все изнутри выламывало, выворачивало наизнанку, отдаваясь болью в застарелом переломе крыла. Ты растерялась, не зная, что ему сказать на такое, а от очередного девятого вала смущения все же закрыла лицо руками, сжимаясь в комочек.
— Тиа-а-ан, что же ты творишь… Я умру от смущения, не найдя достойного ответа… Прости… Прости… Я вообще не могу оформить в слова все то, что творится внутри, — жалобно и тихо протянула, с силой, до цветных пятен давя на закрытые глаза, не имея смелости взглянуть на монстра, чей тонкий запах грозы и ветра будоражил душу.
— А? Так ты стесняешься? — монстра словно осенило, ведь он, глядя на твою реакцию утром, подумал, что все же мог совершить ошибку, надавил излишне, воспользовался моментом, за что себя откровенно костерил, но сейчас… Он ощутил такой прилив эйфории, смешанной с умилением твоей чистой эмоции, что начал тихо, низко курлыкать, словно большая гром-птица, довольно скаля острые зубы. Подняла на такой звук взгляд, залюбовавшись выражением искреннего счастья на лице Бастиана… Улыбнулась ему несмело, снова слегка цепенея, когда тот склонился ближе, носом поведя по твоей щеке, невесомо и ласково.