Ближе к дому в волосах запутался аромат лета, закатом позолотило дома, соткав полотно из потали{?}[Пота́ль — имитация сусального золота.] на кронах бульварных деревьев. Ты задержалась на такой прогулке, решив сделать большой крюк через парк. Повезло, что телефон не оставила в аудитории и смогла многие кадры запечатлеть на будущее, чтобы потом составить композицию и заняться на досуге зарисовками. Но сумерки прогнали с улиц домой, ведь нужно было собраться на пленэр. Свои же вещи, оставленные в стенах аудитории, можно было забрать и потом — в ней занимался только ваш класс и за сохранность можно было не волноваться. А Инк… Он разве что мог посягнуть на просмотр скетчбука, что ты вечно таскала с собой, чтобы делать мелкие наброски где-то перед или после учебы. Да, там даже сам учитель был изображен, но ты не считала это чем-то, за что стоило бы волноваться как минимум в академическом плане. Этот монстр был нарисован безупречно…
Он был безупречным…
Ты думала об этом весь остаток вечера, рассеянно складывая в рюкзак планшет, карандаши, клячки и прочие мелочи. Потерянно ужинала чем-то, чей вкус почти не ощутила, хотя это была твоя любимая лапша. И спать легла в темноте спальни, в которой были написанные тобой картины, множество кистей, холстов, полотен, склянок, мастихинов{?}[Мастихи́н — специальный инструмент, использующийся в масляной живописи для смешивания или удаления незасохших остатков красок, очистки палитры или нанесения густой краски на холст.]… Хаос творчества, но ни грамма грязи, а приятный запах напоминал тот, что всегда витал вокруг преподавателя, что заставлял испытывать неясное волнение, волнами интерференции разбегаясь до кончиков пальцев. Ты уснула в странных размышлениях, где нотками твоей увлечённости звучало воспоминание о прикосновении к тебе монстра. О том, как приятно грел бок его подвижного, неугомонного тела. Как щекоткой затухало касание к пальцам. Как бледнело тепло его выдоха на щеке.
Будильник вырвал из снов, где все эти образы памяти повторялись и переигрывались на другой лад. Имели продолжение, но при этом отчего-то совершенно печальное и болезненное, отчего ты совершенно не выспалась. Настроение было ни к черту, голова гудела мерзким звоном. И тиканье будильника раздражало безмерно, заставив тебя хмуро поморщиться, потирая лицо и мыча, в желании остановить бег времени к чертям. Но до вокзала путь был не близким, а проснулась ты поздно, нормально уснув лишь под утро, а потому остаток времени ушел на последние приготовления, подготовку одежды, еды с собой и разных мелочей, вроде точилки для карандашей, и на всякий случай ты и пастель положила, решив, что неплохо было бы при случае улизнуть и рисовать, что душе угодно, подобно беспризорнику. Ты усмехнулась такому сравнению, отправляясь на автобусную остановку, запоздало отмечая, что не взяла с собой попить, а ещё, что возможно будет дождь. Тучи нависли оловом над горизонтом приближающегося вечера, духотой предвещая возможные осадки.
Ты зевала почти всю дорогу, едва не уснув перед нужной остановкой, сморенная приятным гулом двигателя, кондиционера и чьего-то мерного разговора позади. А потому на вокзал да к условленной точке сбора ты пришла совершенно сонная, рассеянная и немного раздраженная. Купила билет и на знакомые голоса проплыла словно на маяк. Одногруппники сочувственно поприветствовали, Инка ещё не было, а потому ты с чистой совестью устроилась в знакомой толпе в зале ожидания, сонно уткнувшись носом в рюкзак, насквозь пропахший красками и бумагой. Сморило дремотой: ты уже не думала почти ни о чем конкретном, а сквозь голос вокзала пробивались образы полей, лесов, рек. Качалось перед глазами салатовое море ковыля, баюкало степным летом, а в этом волнении чудился образ твоего учителя, полы длинного шарфа которого путались в стеблях и колосьях поля.
Так хотелось позвать его к себе…
Твое имя назвали так близко, осторожно и мягко, что ты почти не вздрогнула, просыпаясь. Разлепила глаза и перед собой увидела яркость расплывчатых фигурок знакомых зрачков, да касание на запястье — осторожное, гладящее.
— (Твоё имя), все хорошо? — зал ожидания был почти пустым, одногруппники уже вереницей шли на платформу, а Инк сидел рядом, осторожно будя. Он выглядел немного обеспокоенным, действительно искренне, и ты растерялась, смущённо потерев пальцами глаза и вздохнув глубоко, о чем тут же немного пожалела. От Инка пахло так вкусно, что зародившиеся было мысли растаяли акварелью в воде твоих чувств. Преподаватель терпеливо ждал твоего ответа, не думал отстраняться, снова находясь чрезмерно близко, будто и сам без этого обойтись не мог. Ты кивнула ему и тихо ответила, руки отняв от лица.
— Да, нормально. Спасибо, — поднялась с места и потянулась на платформу, ощущая на периферии зрения присутствие монстра, что следовал замыкающим. Ты решила не вдаваться в то, что, казалось, шел он целенаправленно за тобой. Решила проверить и нагло отправилась в самый дальний от выхода вагон. Обернулась у самых дверей, но никого рядом не оказалось, отчего душу медленно дёрнуло чувством холодного разочарования. Ты не знала, от чего вдруг стало так обидно, но думать об этом себе запрещала, скользнув внутрь вагона, где устроилась в пустом уголке, намереваясь полюбоваться видами, а, быть может, подремать, благо ехать предстояло до конечной долгое время железнодорожного путешествие. Ты сожмурилась, виском касаясь края окна, пытаясь приглушить огорчение, удивительное самой тебе, но отчего то не выходило ничего толкового. И ты уже погрузилась было в странное самокопание, пытаясь эту ниточку эмоционального дискомфорта отыскать и выдернуть быстро и резко, словно пластырь сорвать с кожи, но не успела, ощутив, как рядом толкнуло нагло севшее слишком близко тело. И голос, отрезавший мимолётное желание осадить незнакомца, замер в твоём горле неясным междометием:
— Во… а?
— Хей, вот ты где спряталась. Нашёл, — Инк довольно улыбнулся и в твои руки сунул бутылку мятного лимонада: холодного, даже стенки пластика приятно запотели. От понимания, что монстр запропастился специально, чтобы купить тебе напиток, сжалось и как-то непривычно приятно ёкнуло что-то в душе. Ты улыбнулась, не в силах удержать эту странную радость, принимая из его рук нежданное угощение.
— Спасибо…
— Не за что, маленький беглец, — в этом его прозвище скользнул мягкий упрек, на который ты не знала, как ответить правильно… Что вообще есть “нормально” в ваших взаимоотношениях, становившихся до необычного тесными день ото дня? Грань общения резала лезвием, шрамами рисуя совместный портрет.
— Сбежать, чтобы подумать — это как… защитная реакция, — ответила ему, открутив крышку на бутылке и припадая к желанному питью. От блаженства даже глаза прикрыла — настолько оказывается хотелось пить. Инк все это время смотрел на тебя неотрывно, плечом касаясь плеча так близко, словно теснотой пустоты вагона его вдавливало в твое личное пространство, а каждый его вдох ты ощущала как свой.
— И что надумала? — монстр пытался поймать твой взгляд, и всё-таки ты подняла к нему голову, разглядывая перемены в волшебных глазах, происходившие сиюсекундно, стоило скелету моргнуть. Но когда он посмотрел в твои глаза в его собственных цвета все чаще менялись на коралловый, а формы фигур шли плавными изгибами, которые ты бы описала, как души. Словно тест Роршаха проходила каждый раз, вот так глаза в глаза…
— Что чему быть, того не миновать, — ты ответила почти загадкой, но, кажется, вы оба все поняли правильно. Инк точно понял, улыбнулся счастливо, окинув всю тебя взглядом…