— Ох, ну… Пожалуйста, я же никому здесь не мешаю, я тихонько, — начала заламывать дрожавшие пальцы, но монстр поспешил прекратить твое волнение.
— Тц, да я не о том, дурная ты. У меня перекантуешься, а там видно будет. И не делай такое лицо, (Твоё имя), возражений не приму, — Бастиан уверенно поднял с пола твою гитару и вещи, выпавшие на пол из рюкзака, вновь запихнул обратно, всучив все тебе, но тут же замер, сидя перед тобой на корточках, нечитаемо уставившись на то, как рвано ты дышала, — ты идти то можешь, утёнок?
Ты всем телом ощущала, как ходуном ходят от дрожи ноги и руки, волновалась почти панически, даже зубы стучали тихонько, но ты всё равно уверенно кивнула, порывисто поднявшись и терпя все напоминания, которые огнем горели на коже под одеждой после последней несостоявшейся ночёвки дома. Бастиан встал следом, возвышаясь на целую голову и глядел недоверчиво. Чувствовал, что правды из тебя в этом было не выжать, но понимал, отчего оно так сложилось, и не стал приставать с расспросами. Мягким сгибом крыла подтолкнул в спину, побуждая идти за ним, и спокойно отправился к лестнице, нарочно сбавив шаг и кося на тебя взгляд белых огоньков глаз, в центре которых клубился уголь тьмы его внимания. Он словно сканировал: походку, твои взгляды, движения рук, язык тела. И увиденное ему очень не нравилось — во всем этом сквозила не только ощутимая физическая, но и душевная боль, способная действительно сломать живое существо.
Ты не особенно всматривалась в то, куда вы ехали на метро, какой номер автобуса довёз до окраин, но очень хорошо запомнила тропинку, что вела до дома преподавателя, стоявшего деревянным аккуратным брусом на отшибе города, за которым начинались усыпанные туманным лесом холмы. Бастиан отпер дверь и впустил тебя, совершенно измотанную, внутрь, тут же зажигая свет и скинув берцы, в которых ходил постоянно. Ты вяло скинула ботинки рядом, медленно начала стаскивать куртку, морщась от боли в ребрах, но тут же ощущая, что чужие руки помогают ее снять. И тут же пискнула испуганно, когда крылатый скелет подхватил тебя на руки, осторожно прижимая к себе и унося куда-то в глубину прогретого дома, в котором превалировали коричневые, теплые тона убранства: от обшитых вагонкой стен, до дощатого пола, скрытого мягким ворсом бурого ковра в гостиной. Но унес он тебя в спальню, где широченная постель была скрыта пушистым пледом и парой выделанных, аккуратных овечьих шкур, а окна от потолка до края кровати открывали панорамный вид на дикие холмы. Испуганно сжалась, вдруг подумав, чем придется платить за кров, но монстр тут же отсек все страхи, бережно усадив на кровати и заглядывая в глаза. Крылья монстр старался опускать к полу, будто стремился показать, что имеет добрые намерения, не будет доминировать или давить своей силой, коей несомненно обладал.
— Да не бойся ты так, я тебе ничего не сделаю. Не на диване же тебе спать, пока не восстановишься, — он чуть улыбнулся, чтобы хоть немного подбодрить, — где и что болит? Переломы есть?
— Мм, нет, просто синяки, ссадины на локтях и губа рассечена, — отмахнулась, но монстр лишь нахмурился, недовольно ворча, что походило на какое-то низкое драконье курлыканье.
— Ну что за дела, ну как можно такую беззащитную… — начал бормотать, поднимаясь и потягивая полотна крыльев поочередно, устремляясь к небольшому комоду у входа, откуда начал вынимать упаковки и тюбики каких-то лекарств и мазей. Затем, вспомнив что-то, с ворчанием вышел, а вернулся уже с тарелкой, поставив ту перед тобой, наполненную ломтиками аккуратно порезанных фруктов. Сам устроился рядом, чуть ткнув пальцем в твое плечо.
— Давай, пока поешь, а я все обработаю, — он протянул руку ладонью вверх, показывая, чтобы ты дала ему свою. Но ты сперва завороженно посмотрела на линии полупрозрачных, синих жил на его руке и мизинце и только потом свою руку вложила в его, смущаясь от того, что фактически погладила.
— Спасибо, Бастиан, — удручённо ответила, — я не хочу навязываться Вам. Отчим убьет меня, если узнает, — ты почти живьём представила гнев своего единственного родственника и невольно мурашки пробежали по спине, а в носу противно защипало от отчаяния.
Словно загнанный зверёк.
— Во-первых, давай уже теперь на “ты”, раз такое дело. А во-вторых, я тебя к нему не отпущу, утёнок, — ответил монстр, с трудом удерживаясь, чтобы не добавить, что сам убьет этого ублюдка, посмевшего избивать неспособную дать сдачи падчерицу, что ничем не заслужила такого к себе отношения, — ни о чем не думай и просто отдохни. Я конечно тот ещё брюзга, но не против твоей компании, мелочь, — крылатый монстр бережно промакивал ссадины на твоих руках ваткой антисептика, а затем заклеил перевязочным пластырем, каждое касание оставляя смутным чувством давно позабытой ласки. Ты неуверенно принялась есть, вздыхая от того, как это было вкусно, пусть и щипало соком небольшое рассечение на губах. Тропических фруктов ты не ела, наверное, со времён, когда мама ещё была жива, и это сладкое чувство на языке почти возвращало в детство. Невольно взгляд упал на зеркало над комодом, что отражало в себе блеск бликов аквариумной лампы, видневшейся в гостиной, как и бока крупных серебристых рыб в чистой воде и каменистом оформлении.
— Это барбусы{?}[Ба́рбусы – лучеперые рыбки из семейства Карповые.]? — спросила ты с интересом, указав в направлении гостиной. Аквариумистика была твоей давней мечтой, неисполнимой, отчего ты частенько любила посещать океанариум или даже просто зоомагазин, чтобы полюбоваться на подводных обитателей, о которых знала немало интересного.
— Хммм? А, да… Любишь рыбок? — Бастиан уже заканчивал со второй твоей рукой, бережно заклеивая чистые ранки, которые едва заметно пощипывало от антисептика.
— Да, очень. Много про них читала в былые времена, да и мама многое о них рассказывала, — поделилась с ним, доев кусочек спелого апельсина, чей сок приятно холодил горло.
— Покажи синяки, намазать надо, — скомандовал деловито, чуть дернув крыльями, и ты не стала перечить, осторожно задрав джемпер до груди, оголяя огромные пятна посиневших до темно-лилового ребер, — ебаный~ ты… Кхм… Черт, (Твоё имя), — монстр даже растерялся, увидев такой кошмар на нежной коже.
— Это выглядит куда хуже, чем ощущается, — попыталась оправдаться, отводя взгляд к окнам, где пейзаж стремительно чернел вуалью ночи, опущенной на изгибы холмов, ощущая, что кожи коснулось тепло чужих рук с комком мягкой мази, отчего ты вздрогнула.
— Тшшш, все хорошо, — успокоил монстр, начав очень осторожно, круговыми движениями накладывать мазь на гематомы, глядя в твои глаза, когда ты все же повернулась, цепляясь за его взгляд. Смотрела и понимала, что без него погибла бы намного раньше, ведь Тиан был чем-то таким, что своей уверенностью теперь стал опорой взамен той, что в самой тебе давно надломилась с жалобным треском. И его руки на твоей талии своей лаской словно задевали струны глубоко внутри, играли на них мелодию едва различимой нежности, от которой замирала душа. И приходило отчего-то понимание, шальная мысль о том, что ни один учитель не поступил бы так, как он…
Ему было не все равно по другой причине.
Ты улыбнулась благодарно, в ответ ловя его ответную, осторожную, но добрую эмоцию, отчего веснушки белых, голубых и тёмно-синих тонов заиграли блеском Млечного пути на его скулах. Красивый…
Бастиан заворожен был твоим доверием, настолько, что одно из крыльев пропустил за твоей спиной, прижав к лопаткам вплотную, желая укрыть, защитить и уберечь от новых тягот. Остановить это несправедливое безобразие и… оставить тебя здесь маленькой, живой и доброй спутницей, какую разглядела в тебе его одинокая душа.