Я все продолжал смотреть на девушку, пытаясь понять не нужна ли ей помощь, потому что сам ее вид был… таким, будто она нуждалась в данный момент в поддержке. Секундой следом я заметил, как ее плечи начали подрагивать, и она расплакалась.
Дорога была пустой, поэтому сейчас меня совершенно не волновал светофор, в голове я делал выбор. Спросить все ли с ней в порядке или проехать мимо, как это бывало. Обычно я не такой падкий на помощь, но все же в данной ситуации интуиция кричала, что эта девушка нуждается в поддержке.
Дождь все еще лил, хоть и не сильно, и похоже заканчиваться не планировал. Я вздохнул и медленно подъехал к остановке, включив аварийку.
Девушка продолжала сидеть на лавочке, прижав к груди коленки, и лишь, когда я открыл дверь машины, незнакомка подняла голову, вытирая слезы. Своим движением она размазала по красивому лицу косметику, и неожиданно для себя я узнал в ней ту самую Татьяну Соловьеву. Мою студентку.
Взгляд ее был очень печальный и грустный, а глаза казались заплаканными настолько, что я тут же понял — она плачет давно. Какое-то время я рассматривал ее, придерживая дверь. Дождь медленно мочил мои вещи, но я не обращал внимания. Девушка отстраненно смотрела куда-то в одну точку невидящим взглядом, словно сквозь меня. Ноль узнавания на лице, было ощущение, что ей все равно, что произойдет с ней.
Захлопнув дверь машины, я уверенной походкой направился к ней, но достаточно тихо, чтобы не напугать. Однако на мое появление она никак не отреагировала. Пустым взглядом продолжала смотреть в одну точку, не замечая ничего и никого.
— Таня, — негромко окликнул её, но в ответ была тишина.
Девушка словно находилась в каком-то другом измерении.
— Таня! — проговорил уже громче, заставляя ее посмотреть на меня.
И наконец, когда девушка подняла на меня свой отрешенный взгляд, в красивых карих глазах я заметил застывшие слезы. Которые громче любых слов говорил о той боли, что плескалась там.
— А… Александр Григорьевич… — хрипло проговорила она, блуждая по моему лицу рассеянным взглядом.
Она была в шоке. Напугана до чертиков.
— Я отвезу тебя домой, — не задавая лишних вопросов, сдержанно проговорил я, прекрасно понимая, что вряд ли она сейчас дойдет сама до дома. — Пойдём в машину.
Как только коснулся ее плеча, она тут же вздрогнула и быстро отстранилась от меня. Она вскочила на ноги и отошла от меня. Только сейчас я заметил, что платье, которым она прикрывала колени, было порвано. Одна лямка оторвана вовсе, а другая висит на последней ниточке.
Она смотрела на меня диким взглядом, и я поднял руки вверх. Я конечно не был психологом, но то, что видел перед собой… навевало определенные мысли. И дневные синяки отлично вписывались в эту картину.
— Таня, давай сядем в мою машину, там ты согреешься и придешь немного в себя.
Я все продолжал держать руки вверху, пока не увидел сомнение в ее глазах. Она неуверенно кивнула мне и мы двинулись в сторону автомобиля.
— Куда тебя отвезти? — негромко поинтересовался, усадив девушку в машину и усевшись на водительское место. — Скажи адрес, я отвезу тебя домой. Ты одна в таком состоянии не доберешься.
Несколько мгновений Таня просто молчала, смотря в одну точку. Но в её взгляде появлялась какая-то осознанность. Что говорило о том, что состояние шока постепенно уходит.
— Не бойся, — успокаивающе проговорил я, достав из бардачка банку колы, которую держал про запас и, открыв её, протянул девушке. — Выпей. Сладкое снимет состояние шока.
Таня недоверчиво посмотрела на меня, но все же взяла банку и сделала пару глотков.
— Спасибо… — хрипло проговорила Соловьева, смущенно опуская глаза. — Спасибо большое за помощь.
Тоже мне, нашла большую помощь. На моем бы месте так же поступил любой нормальный мужик. Если он конечно нормальный. И если он действительно мужик.
— Не за что, — слегка улыбнулся я.