– Ну? – поинтересовался он. – Как насчёт представиться и объяснить, где я? Может быть, соизволишь рассказать? Или мне дождаться того, кто тащил меня через весь лес?
Я открыла рот. Ничего себе у него манеры! Что ж, раз уж он настолько вольготно устроился, обойдётся без излишнего сочувствия.
– Это я тащила тебя через лес, – отрезала я. – И начинаю подозревать, что зря.
Он прищурился. Под этим пристальным и тяжёлым взглядом я чувствовала себя неуютно.
– Верю, – кивнул он. – Что ж… спасибо.
Таким тоном благодарят служанку за вовремя поданное полотенце. Даже на месте служанки я бы оскорбилась.
– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовалась я. – Уже можно выкидывать тебя за дверь или стоит подождать до завтрака?
Молодой человек смерил меня очередным высокомерным взглядом.
– С такой-то заботливой хозяйкой? Пожалуй, я предпочту поголодать.
Голос ещё не очень-то его слушался. Да и повязки уже успели пропитаться кровью. Я вздохнула и встала, глядя на полупустые склянки и миски, оставленные ночью на столе. Придётся заново делать перевязку.
Незнакомец шевельнул правой рукой. Осторожно, словно проверяя, слушаются ли пальцы. Сделал жест, словно хотел перехватить рукоять кинжала, но коротко охнул и поморщился.
– Что, уже за оружие собираешься взяться? – поинтересовалась я. – Для чего, интересно? Чтобы переступить через моё хладное тело и без помех насладиться завтраком, обедом и ужином?
– Можно подумать, что тут есть приличное вино, я не говорю уже о еде. – Он фыркнул слабо, но отчётливо. – Угораздило же меня…
– Это меня угораздило, – машинально поправила я и подошла к буфету. Придётся пожертвовать льняной рубашкой… эх, надо было запастись чистыми тряпками, но кто же знал, что придётся выхаживать здесь неизвестно кого!
Я не сразу поняла, что произнесла последние слова вслух. Ох.
– Я уже понял, что я… – молодой человек поморщился, – докучливая обязанность, которой желательно провалиться куда-нибудь побыстрее. Можешь не напоминать. – Ещё один высокомерный взгляд, на этот раз куда холоднее. – Не беспокойся. Я постараюсь покинуть эту лачугу как можно скорее. И заплачу… за гостеприимство.
Угу. Заплатит он. Конь со всеми его вещами ускакал, одежда разодрана, ни денег, ни оружия, кроме ножа. Лишь поясная сумка, вряд ли набитая бриллиантами.
– Хотя бы скажи, как тебя зовут, любитель приличного вина, – устало сказала я, принимаясь рвать рубашку на полосы.
Парень неожиданно замолчал. Что, ему настолько память отшибло?
– Лер, – наконец сказал он.
Простое крестьянское имя. Впрочем, его дают сыновьям и наёмники, и военные.
– Эстер, – холодно произнесла я.
Лер неожиданно моргнул, глядя на меня так пристально, словно я стояла перед ним в вечернем платье и семейной тиаре, позируя для парадного портрета старшей княжны Монтерской.
– Аристократическое имя, – хрипло сказал он. – Надо же.
Я безразлично пожала плечами.
– Дядя был влюблён в одну аристократку. Она, ясное дело, дала простому лесничему от ворот поворот. Вот её имя и досталось мне.
…Что, кстати, было почти правдой. Дядя когда-то влюбился без памяти в красавицу Эстер Рист, дочь герцога и будущую герцогиню. А поскольку герцогство граничило с землями нашего княжества, оба семейства признали брак весьма желательным.
Вот только Эстер полюбила его величество, отца принца Сизмунда. И кончился этот роман очень, очень плохо.
А дядя так и не женился: однажды полюбив, он не смог забыть эту любовь. Глупо, конечно. Если бы у него появились свои сыновья, исчезла бы угроза, что мой папенька растранжирит все деньги и пустит княжество по миру. А так эта ноша лежит на моих двадцатилетних плечах. Которые для этого, признаться, хрупковаты, да и возможностей у меня меньше, чем у мужчины. Вот решит маменька выдать меня замуж, и что тогда?
– А ты не замужем? – хрипло поинтересовался Лер, словно угадав мои мысли. – Вроде здоровенная девица.
Я чуть не поперхнулась. Здоровенная девица, значит?
– Была замужем, – небрежно сказала я, со сладкой улыбкой подходя к кровати и расправляя будущие повязки с таким видом, будто хочу кого-то придушить. – И не раз. Но вот незадача: ни один из моих супругов не пережил брачную ночь. Такая жалость! Ума не приложу, с чего бы это они вдруг?
По красноречивому взгляду Лера можно было понять, что он весьма понимает, с чего бы они это вдруг. Но я, не обращая внимания на эту напряжённую работу мысли, решительно принялась разматывать повязку на его плече.