Он отодвинулся подальше от нее.
– Ты заглядываешь мне в душу?
– Немного. Чем больше я прикасаюсь к тебе, тем больше вижу.
Черт возьми. Вот почему она раньше хотела исцелить его. Она видела черную муку глубоко внутри него. Идиот. Все время, пока он целовал ее, он открывал ей свою душу.
– Я знаю, что ты хороший человек, Коннор. Я видела твое сильное чувство чести и честности. Я видела человеческую душу во всем ее несовершенстве и славе. Вот почему мне и в голову не пришло, что ты совсем не человек. У злого вампира не было бы такой черной ямы боли и раскаяния, скрытой в его сердце. Он не знает, что такое раскаяние.
Боль нарастала в груди, умоляя освободить ее. Здесь была прекрасная женщина, ангел, которая верила, что он по-прежнему хороший. Смеет ли он надеяться, что его ждет что-то еще, кроме ада?
– Мариэль, – прошептал он.
– Да, – она положила руки ему на лицо.
Он так сильно хотел ее. Ему хотелось схватить ее и никогда не отпускать. Она была всем хорошим и прекрасным, о чем он когда-либо мечтал. Она была лучом света в темноте, где он жил. И каким-то чудом она поверила в него. От одного этого ему захотелось упасть на колени и положить свое сердце к ее ногам.
Она пристально посмотрела ему в глаза.
– Покажи мне, что причиняет тебе боль.
Позволить ей увидеть, что он сделал? Она возненавидит его, если узнает. Он потеряет ее уважение, ее веру в него. Как он мог это вынести?
– Нет, – он отступил назад, разрывая контакт с ней. Черт побери. Нет, черт бы его побрал. Он никогда не признается, никогда не позволит ей узнать.
Она молча смотрела на него, разочарование заставило уголки ее прекрасных губ опуститься вниз. Ему хотелось снова поцеловать ее и заставить эти губы вздыхать от удовольствия. Но как бы ему ни хотелось держать ее в своих объятиях, он никогда не рискнет прикоснуться к ней и обнажить свои темные грехи.
– Ты помог мне в трудную минуту, – торжественно произнесла она. – Я надеюсь скоро вернуться на Небеса, но пока что, если я могу что-то сделать для тебя, я с радостью это сделаю.
Он не осмелился сказать ей первое, что пришло в голову. Как только он отбросил эти похотливые мысли, он вспомнил ее способность чувствовать смерть.
– Возможно, ты сможешь нам чем-то помочь, но сначала я должен обсудить это со своими друзьями.
– Ты имеешь в виду других хороших вампиров?
– Да. Вместе с некоторыми оборотнями и смертными мы пытаемся защитить человечество и победить плохих вампиров. Мы называем их Недовольными.
Она кивнула и сказала:
– Я всегда была благодарна за то, что есть хорошие вампиры, решившие сражаться с плохими, тем более что ангелам не позволено вмешиваться. Всякий раз, когда Зак жаловался на Недовольных, как вы их называете, нам говорили, чтобы мы уповали на Господа, что он уже посеял семена, чтобы решить этот вопрос. Я думаю, он имел в виду тебя и твоих друзей.
Коннор с трудом сглотнул. Он слышал, как отец Эндрю говорил почти то же самое в течение последних нескольких лет, что вампиры на самом деле выполняли какую-то Божественную цель в своей попытке защитить человечество и уничтожить Недовольных. Роман, бывший монах, верил в это, но Коннор отверг это как груз псих болтовни, предназначенный для того, чтобы заставить их чувствовать себя лучше, будучи нежитью. Как будто это имело хоть какой-то смысл чувствовать себя теплыми и пушистыми, будучи холодными и жесткими.
– Прошу прощения за то, как я отреагировала на твою... ситуацию, – продолжала Мариэль. – Я была расстроена из-за тех, кто погиб в лагере, особенно из-за детей, поэтому, когда я поняла, что ты вампир, я... какое-то время я боялась худшего.
– Все в порядке.
Она глубоко вздохнула и протянула руку.
– Тогда я сочту за честь называть тебя другом, Коннор Бьюкенен.
– Да, – его сердце расширилось от чудесного ангела, желающего подружиться с ним, но он не решался взять ее за руку.
Она вздохнула.
– Я постараюсь не смотреть сквозь черную стену, окружающую твое сердце.
Он протянул руку и медленно накрыл ее нежную ладонь своей, более крупной и грубой. В тот момент, когда его ладонь прижалась к ее ладони, он почувствовал, как дрожь осознания пронзила его.
Он заглянул ей в глаза и с ужасом понял, что не сможет удержаться, чтобы не прикоснуться к ней снова. Его сердце, его душа, его разум, его тело — все кричало ему, чтобы он прижал ее к себе. Целуй ее, лелей, занимайся с ней любовью и никогда не отпускай.
Ее глаза расширились, а рот слегка приоткрылся. Она посмотрела на их руки, потом снова на его лицо.
– Интересно, – пробормотала она. – Я и не подозревала, что рукопожатия бывают такими...