– По-моему, получилось достаточно хорошо, – Робби повернул камеру, чтобы показать их.
Она мельком увидела свое испуганное лицо рядом с лицом Грегори, прежде чем он схватил камеру, чтобы рассмотреть поближе.
– Спасибо, Мариэль. Моей маме это понравится.
– Мне жаль, что я не смогла встретиться с ней, – вздохнула Мариэль. – И я искренне сожалею о твоей подруге Шанне. Надеюсь, вы знаете, что я никогда не причиню никому вреда намеренно.
Робби скептически посмотрел на нее.
– Ты ангел смерти. Без обид, но я бы назвал это небольшим вредом.
– Вообще-то нас называют Освободителями. И мы не должны забирать кого-то раньше времени.
– И как это работает? – Грегори поднял камеру и сфокусировался на ней. – Я имею в виду, вы просто спускаетесь, говоря: Эники-бэники, прости, чувак, тебе пора идти?
– Прошу прощения? – она прищурилась, когда сверкнула вспышка камеры. Крошечные огоньки сверкали перед ее глазами.
– Какого черта ты делаешь? – из глубины домика донесся голос Коннора.
При звуке его голоса у нее потеплело на сердце.
– О, теперь у тебя красивая улыбка, – Грегори сделал еще одну ее фотографию.
Она покачала головой, когда бросила взгляд в сторону Коннора. Мерцающие огни плясали вокруг него, когда он шел через кухню в сопровождении священника.
– Эй, мы должны сделать видео, – предложил Грегори. – Мы могли бы одеть ее в белое шелковое платье и назвать его "Визит Ангела", – он повернулся к ней, его глаза блестели от возбуждения. – Ты умеешь делать какие-нибудь сверхъестественные трюки?
– Черт возьми, она не цирковая обезьянка, – Коннор схватил что-то с кухонного стола.
– Это была бы самая горячая новость в Интернете, – объявил Грегори.
– Ты не будешь продавать ангела! – Коннор прицелился и бросил.
– Эй! – Грегори отпрыгнул в сторону. – Может, ты перестанешь швырять в меня подставками? Я не говорю о том, чтобы зарабатывать на ней деньги.
– Какое облегчение, – сухо сказал отец Эндрю. – Я уже собирался отлучить тебя от церкви.
Грегори усмехнулся.
– Я говорю о том, чтобы сделать что-то хорошее для человечества. Представьте себе, как потрясающе все чувствовали бы себя, если бы знали, что все эти святые штучки реальны.
– Штучки? – пробормотал отец Эндрю. – Четыре года проповедей, и это все, что я получаю взамен? Святые штучки?
Робби усмехнулся.
Грегори закатил глаза.
– Я имел в виду небеса и Бога. Не кажется ли вам, что, если люди увидят Мариэль, это придаст им хоть какое-то утешение и уверенность?
– Нет! – она покачала головой. – Пожалуйста! Вы не должны никому рассказывать обо мне.
– Что? – Грегори недоверчиво посмотрел на нее. – Разве ты не хочешь, чтобы люди поверили?
– Это не будет верой, если ты объявишь о моем присутствии, – настаивала Мариэль. – Это все испортит.
– Она права, – отец Эндрю подошел к ним и остановился у дальнего края дивана. – Люди должны верить. Если ты докажешь ее существование, то все примут это как факт.
Мариэль кивнула.
– И они потеряют свою свободу воли. Наш Отец хочет, чтобы мы... делали выбор.
Ее горло сжалось от внезапного зудящего, отчаянного чувства. Она была последним существом на Земле, которому следовало читать лекции о выборе. Она совершила ошибку и теперь расплачивалась за это.
– Все в порядке? – глаза Коннора сузились.
Она открыла рот, чтобы заговорить, но поперхнулась. Она закашлялась, хватая ртом воздух, а затем закашляла еще больше. И больше.
Она почувствовала приступ паники, потому что больше не могла контролировать свое новое тело. Из ее глаз потекли слезы. Это было странно. Почему кашель заставляет ее плакать?
Коннор сунул ей в руку бутылку с водой.
– Пей.
Она отпила немного воды, потом снова закашлялась, хотя и не так сильно.
– Я не знаю, что случилось.
Она вытерла слезы с лица.
– Не волнуйся, – отец Эндрю улыбнулся, усаживаясь на диван. – Это случается со всеми.
Она отпила еще воды. Боже мой, теперь у нее текло из носа.
Коннор протянул ей белую салфетку.
Она промокнула нос, но течь не прекратилась.
Коннор встал перед ней и прошептал:
– Тебе нужно подуть.
Подуть? Она сделала глубокий вдох и выдула воздух к носу.
Его губы дрогнули. Он взял у нее из рук салфетку и приложил к носу.
– Высморкайся, девочка.
Она заменила его руки своими и подула. Изумленная, она вытерла нос.
– Это было так странно. Кашель, течь и высмаркивание — эти тела делают самые странные вещи.