Ее намерением было дать, но с небольшим потрясением она поняла, что тоже получает. С каждым вторжением его языка она чувствовала, как искры, покалывая, пробегают по ее телу. Это заставило ее задрожать. Это заставило ее хотеть большего.
Она впилась пальцами в его плечи и прижалась к нему.
– Мариэль, – прошептал он и поцеловал ее в шею.
Еще больше искр пробежало по ее телу. С еще одним небольшим потрясением она поняла, что всё покалывание собиралось между ее ног, и отчаянная потребность росла внутри нее. Пустая боль, которая умоляла заполнить ее.
Его руки обхватили ее зад, и он притянул ее к себе.
У нее перехватило дыхание. Его пах был твердым. И большим. Пустая боль внутри нее могла означать только то, что ее человеческое тело хотело соединиться с его. И двое станут одним.
Боже мой! Она отстранилась.
– Что я делаю?
Коннор моргнул, его глаза покраснели и загорелись.
– Я... это называется заниматься любовью.
Она отступила назад.
– Неужели все это происходит так быстро? Мы познакомились только вчера ночью.
Он нахмурился.
– Я подумал, что ты прекрасна, как только увидел тебя. И мы через многое прошли вместе. Ты отрицаешь, что между нами что-то есть?
– Нет. Я... – ее эмоции смешались, но кое-что она знала наверняка. Она расправила плечи. – Ты мне очень дорог, Коннор Бьюкенен.
Красный блеск в его глазах усилился.
– Но я намерена вернуться на небеса. Мне нужно оставаться...
Его рот скривился.
– Незапятнанной?
Она поморщилась.
– Я собиралась сказать собранной.
Его глаза вернулись к своему обычному дымчато-голубому цвету.
– Я отвлекаю тебя.
– Нет! Ты спас мне жизнь. Я всегда буду тебе благодарна.
– Вот что ты делаешь? Выказываешь благодарность? В следующий раз пришли мне открытку.
– Дело не в этом! Я была опасно близка к тому, чтобы захотеть секса! – она поморщилась и прикрыла рот рукой, но слова уже вырвались наружу.
Несколько секунд он выглядел потрясенным, но потом усмехнулся.
– Судьба хуже смерти.
Она сжала руку в кулак, готовая засунуть его себе в глотку, если скажет еще что-нибудь смущающе честное. Она всегда могла поделиться своими мыслями с небесным воинством, но правила в человеческом мире были до смешного другими. И связанные с этим эмоции были более сильными, чем она когда-либо себе представляла.
– Я не думаю, что ты понимаешь.
– Я очень хорошо понимаю, – его лицо стало холодным и пустым. – Ты должна оставаться чистой и невинной. Я не обижаюсь на это. Это часть того, кто ты есть, и я не хочу разрушать твои шансы вернуться на небеса.
Она опустила руку.
– Я хочу сохранить свою ангельскую природу.
– Конечно, – он склонил голову. – Я прошу прощения за то, что приставал к тебе.
– Ты не приставал ко мне! – она сердито посмотрела на него. – Ты хороший и благородный человек, и я не позволю тебе дурно отзываться о себе.
Он фыркнул.
– Чего ты ждешь от меня, Мариэль? Я чертовски хорошо знаю, что недостаточно хорош для тебя.
Она издала звук явного разочарования.
– Ты все еще не понимаешь. Я действительно хочу тебя, Коннор. Я... потрясена тем , как сильно я хочу тебя.
Его глаза расширились.
– Ты хочешь меня?
– Да! Но если двое станут одним целым, то ты станешь частью меня. Как я вообще смогу тебя бросить?
– Тебе... тебе будет трудно оставить меня?
– Ну конечно, болван! Я же сказала, что глубоко о тебе забочусь. Слова имеют значение, знаешь ли, – она мысленно застонала. Она сделала это снова и сказала больше, чем следовало.
Какое-то мгновение он продолжал выглядеть ошеломленным, но потом в его глазах зажегся огонек.
– Ты только что назвал меня болваном?
Она поморщилась.
– Это было не очень по-ангельски с твоей стороны, – он принял обиженное выражение. – Слова имеют значение, знаешь ли.
Она прищурилась.
– Осторожно. Я все еще могу сбить тебя с ног ударом воздуха.
Уголок его рта приподнялся.
– Все еще хочешь заглянуть мне под килт, девочка?
Она не смогла сдержать улыбку.
– Ты неисправим.
– Да. Вот почему ты меня любишь, – он поморщился. – Мне не следовало этого говорить... Это всего лишь выражение, я не имею в виду... – он провел рукой по своим волосам.
Это было почти облегчением. Она была не единственной, кто сказал больше, чем следовало. И все же слово "любовь", казалось, повисло в воздухе между ними. Это было странно. Она прожила всю свою жизнь в окружении любви. Отец – это любовь, и она всегда купалась в ее сиянии. Но теперь это стало чем-то пугающим и неловким, в чем ни она, ни Коннор не могли признаться.