– Ты всегда был таким красивым?
Его брови взлетели вверх.
– Да.
Она рассмеялась.
Его губы дрогнули.
– Конечно, ты можешь подумать, что это нескромно с моей стороны, но, к счастью, ты меня не осуждаешь.
– Я бы и не мечтала об этом, – ее взгляд смягчился. – Так как же это случилось? Роман был тем, кто изменил тебя?
– Да. Йен MaкФи и я сражались в битве при Солуэй-Мосс, к югу от шотландской границы. Тамошние земли всегда были предметом споров, английские и шотландские короли ворчали друг на друга, а бедняги вроде меня и Йена расплачивались за это, – он вздохнул. – Это было унизительное поражение, еще более унизительное, когда я понял, что умру.
Она коснулась его руки.
– Мне очень жаль.
Он пожал плечами.
– В ту ночь Роман и Ангус нашли нас и спросили, хотим ли мы продолжать жить и бороться за правое дело. Мы оба сказали "да", не вполне понимая, что нас ждет, но ни один из нас не хотел умирать.
– Конечно, нет.
– Роман изменил меня, а Ангус изменил Йена. Парню было всего пятнадцать.
– Сейчас он выглядит старше.
Коннор кивнул.
– Роман изобрел препарат, который может сдержать вампирский сон в течение дня, но он также старит вампира на год за каждый день. Йен принял препарат, чтобы выглядеть старше.
– Как интересно. А теперь он женат, и они ждут первого ребенка, – Мариэль улыбнулась. – Я рада, что у него все так хорошо получилось.
– Да.
– Почему Финеас сказал, что у тебя кризис среднего возраста?
Он усмехнулся.
– Это нелепая теория, что у вампира могут развиться некоторые... эмоциональные проблемы после того, как он прожил половину тысячелетия.
Она наклонила голову, размышляя.
– Пятьсот лет не кажутся мне долгими. Но я согласна, что ты слишком обременен угрызениями совести.
Он скрестил руки на груди.
– Я жил с этим веками. Я к этому привык.
– А кто такая Дарси Ньюхарт?
Он поморщился.
– Ошибка.
– Она была на краю твоего раскаяния, не слишком хорошо скрыта.
– Да, пожалуй, это правда. У нее все сложилось хорошо, так что я уже не чувствую себя так плохо, как раньше.
– Что случилось?
– Грегори затащил меня в бар, где смертные подростки любят притворяться вампирами. Дарси работала репортером на телевидении, делала репортаж об этом месте, и когда она попыталась взять у нас интервью как у вымышленных вампиров, мы подумали, что это было бы очень весело. Но потом на нее напали в переулке какие-то Недовольные, и к тому времени, когда мы нашли ее, она была близка к смерти.
– Как ужасно.
– Мне было невыносимо видеть, как она умирает, поэтому я изменил ее, – вздохнул Коннор. – Я думал, что даю ей жизнь, но на самом деле я забирал ее жизнь. Она потеряла все, что было для нее важно. Ее работа, ее семья и друзья.
– Ей не нравилось быть вампиром?
– Нет. Она ненавидела меня за то, что я изменил ее и не оставил ей выбора.
Мариэль кивнула.
– И поэтому ты чувствуешь вину и раскаяние. Но ты же сказал, что у нее все сложилось хорошо?
– Да. Роман нашел способ снова сделать ее смертной, и теперь она счастлива замужем за другим смертным. У них есть маленький ребенок и еще один на подходе. Они с Остином работают в Бюро безопасности и расследований Маккея, как и я.
Мариэль улыбнулась.
– Это прекрасно. Я люблю счастливые концовки, – она откинулась на спинку дивана. – Спасибо, что рассказал мне. Это было не слишком болезненно, не так ли?
– Я могу быть травмирован на несколько столетий.
Она усмехнулась.
– Я дала тебе легко отделаться. Я знаю, что там ты скрываешь гораздо больше, – она коснулась его груди.
Он сжал ее руку, радуясь, что она не собирается давить дальше. Удивительно, однако, как легко было с ней разговаривать.
Она придвинулась ближе к нему на диване и положила голову ему на плечо. Когда он взглянул на нее, его подбородок потерся о ее волосы, такие шелковистые и мягкие. Запах ее шампуня наполнил его ноздри.
Он отвел взгляд.
– Мы должны быть осторожны, не слишком сближаться.
– Но я считаю тебя своим близким другом, Коннор. Уверена, два друга могут обниматься, не создавая проблем, – она обняла его за плечи и положила голову ему на грудь.
Он с трудом сглотнул.
– Я полагаю, что от редких объятий все будет в порядке, – он вытянул левую руку вокруг ее плеч.
Она прижалась еще теснее.
– Мне нравится, что я могу прикасаться к тебе. Я так долго не могла ни к кому прикоснуться, чтобы они не съежились и не умерли.