С кинжалом в одной руке и колом в другой он направился на их голоса.
Яркая вспышка света ослепила его, и он остановился, зажмурившись от боли. Черт побери, как он мог спасти ее, когда ничего не видел?
Ее крик пронзил его насквозь.
– Нет, – прорычал он.
Он боролся с болью и заставил себя открыть глаза. Его зрение так сильно сверкало звездами, что он споткнулся об упавшую ветку и ударился о ствол дерева. Тем не менее, он мог различить впереди пылающий огонь, и он направился к нему. До него донесся запах горелой плоти, и внутри у него все сжалось от тошноты. Неужели этот ублюдок поджег ее?
Она снова закричала. К черту все это. Он побежал к ней, отбрасывая ветки с дороги.
Огненный шар взорвался еще одним обжигающим, ослепительным светом. Он повернул голову, крепко зажмурившись.
Бум. Поток воздуха со свистом обрушился на него, подбросил в воздух и швырнул на дерево. Его голова сильно ударилась, и он рухнул на землю.
Он лежал ошеломленный, боль стучала в его голове. Что это была за чертовщина? Какая-то бомба? Даже с закрытыми глазами на его сомкнутых веках болезненно мерцали звезды. Он протер глаза, желая, чтобы звезды и боль исчезли. Где-то в своем смятенном сознании он понял, что потерял свое оружие. И дождь прекратился. Сколько же времени прошло, пока он лежал здесь беспомощный?
Он с трудом открыл глаза. Мерцающие огни исчезли, и он снова оказался в окружении темного леса. В ноздри ему ударил запах обугленного дерева и выжженной земли. Вдалеке он заметил красные отблески догорающих углей.
Может быть, она все еще жива?
Воспоминания промелькнули у него в голове. Мертвое тело его возлюбленной. И их крошечного малыша. Он баюкал их в своих объятиях и плакал. Последние слезы, которые он когда-либо проливал.
Он отогнал эту мысленную картину прочь и вместо этого стал искать свое оружие. Его кинжал блеснул тускло-серым в лунном свете. Он схватил его и устало поднялся на ноги.
Пожалуйста, пусть она будет жива.
Он пошел в сторону тлеющих углей. Это была ветка, пораженная огнем, который не распространялся, а затихал. Странно. Он увидел линию между деревьями, живыми и зелеными с одной стороны и обугленными и черными с другой. Полу сгоревшие деревья образовали круг вокруг большой поляны, на которой не было никакой растительности. Над самой землей зависла дымовая завеса. Воздух был пропитан запахом обугленной земли и плоти. Двое Недовольных, казалось, исчезли.
Он вышел на поляну, густой дым клубился вокруг его лодыжек. Под его ботинками хрустела обожженная трава.
Над головой прогремел раскат грома, и на поляну налетел сильный ветер. Дым начал двигаться, взбудораженный ветром, кружась по кругу, как ураган, темные облака кружились вокруг черного центра. Дым поднимался все выше, от колен до пояса.
Он закрыл рот и нос рукой, пока дым не поднялся над его головой и не рассеялся в ночном небе. И тут он увидел ее – черную, выжженную яму посреди поляны.
Он отважился подойти к ней, боясь того, что может увидеть. И действительно, на дне ямы лежало покрытое сажей тело. Он опоздал. Снова.
Начался легкий дождь, будто для того, чтобы скомпенсировать слезы, которые он больше не лил. Капли дождя падали на черную землю и образовывали маленькие ручейки, которые змеились в яму.
Воспоминания о любимой жене снова стали мучить его. Это не "она". Он знал это, и все же его не покидало ужасное чувство утраты. По Недовольной.
Он моргнул. А может, и нет. Как и любой вампир, Недовольный превратится в пыль после смерти. Эта женщина должна быть человеком. Или она была вампиром, который все еще был жив.
Он соскользнул в яму, чтобы взглянуть поближе. Она свернулась калачиком, как новорожденный младенец. Дождевая вода стекала с ее тела, смывая сажу и обнажая белую, упругую плоть.
– Миледи? – он обратился к ней. – Деваха?
Она застонала.
Она была жива. Дождь продолжал смывать сажу и грязь. Она казалась удивительно невредимой, даже красивой. Его взгляд скользнул по ее обнаженным белым рукам, сложенным на груди. Ее ноги были согнуты, подтянуты ближе к центру, но казались длинными и гладкими, а кожа красиво светилась.
И все же он все еще чувствовал запах горелой плоти и пролитой крови. Аромат крови был сильным, пьянящим, гораздо более насыщенным, чем синтетическая кровь, которую он привык пить. Против воли, его тело отреагировало. Его десны закололо, когда клыки искали выхода.
Он стиснул зубы. На бедную женщину только что напали, а он испытывал искушение укусить ее? Каким же бессердечным ублюдком он был! Он отважился подойти ближе, обойдя ее кругом, чтобы рассмотреть со спины.