- Понравился!!! – сжал кулаки подскочивший с кровати возмущенный вампир, который от обиды стал еще больше походить на ребенка, у которого отобрали конфетку. Да еще и нагло утверждали, что, мол, невкусная.
- НЕТ!
- ДА!!!
Оба юноши уставились друг на друга, пылая праведным гневом. Каждый был уверен в своей правоте, или, по-крайней мере, усиленно хотел верить в то, на чем стоял. Сейчас, когда Герберт «не пользовался» своими супер-способностями, различие в, так называемых, видовых принадлежностях, не особо и ощущалось. Если не смотреть на клыки блондина, конечно. Но, в общем-то…
- Ты! – обвинительно ткнул пальцем в Ала Герберт, позабыв о своих аристократических манерах. – Ты просто трусишь! Вредничаешь, отказываясь принять сам факт своей любви ко мне, вот! Ломаешь нам судьбы! А я все вижу! И чувствую тоже! Тебе приятно было целовать меня! И волосы мои трогать, да! А ты все-равно сбежать решил? Ну и ЗАЧЕМ?!
- Зачем?! – передразнил аристократа брюнет, не замечая, что в запале пикировки наступает на оппонента, подходя все ближе. – А ничего, что я не хочу пить ничью кровь?! Ничего, что я ночью сплю, а днем бодрствую?! Ничего, что я не желаю почивать в гробу, вместо нормальной постели?! Ничего, что…
От переизбытка претензий, вызванных твердолобостью манерного аристократишки, Альфред аж подавился собственным негодованием, вынужденно прервав свою обличительную тираду и тяжело дыша.
Брюнет уже позабыл, что перед ним, собственно, опасный хищник. Он позабыл и о том, как боялся вампира в самом начале. А также, что граф графом, а «несчастных случаев» никто не отменял. Терять самоконтроль никак не стоило. Как и злить до такой степени «дитя ночи». Дело усугублялось еще и тем, что речи подлого искусителя все же оставляли в душе простого юноши некий отпечаток. Все то, о чем так старательно нудел блондин, тут же слишком ярко представлялось неискушенному деревенскому парню, продолжая подлое дело колдовских манящих снов. Так, как стружками каленого железа попадали в сердце юноши фразы о любви, о поцелуях, о приятном шелке светлых волос и ощущении собственной нужности.
Вампир задумался на миг, что-то прикидывая в уме.
- Ага, то есть то, что мы оба мужчины тебя в принципе УЖЕ не смущает? – деловито осведомился младший фон Кролок спустя секунд пять напряженных размышлений. – Вопрос лишь в бытовых мелочах?
- Бытовых мелочах?, - поразился Альфред, от изумления забыв даже разозлиться. – Ой, да иди ты, - махнул он рукой, посчитав этот спор неконструктивным. – В самом деле, о чем и с кем я дискутирую. Бред какой-то.
Помолчали.
Завывал за окном поднявшийся ветер. Трепетало пламя единственного зажженного факела, который вампир выудил откуда-то и принес вместе с бутылкой вина. Заботился о комфорте гостя, так сказать. Как мог. Самое интересное, что подсознательно Альфред подмечал все это, и крохи благодарности сами-собой проростали в душе. Типичный «стокгольмский синдром», как сказали бы современные психологи.
- Ал, - позвал спустя пару минут блондин, ковыряя острым ногтем пыльную обивку кровати.
- Уже не «мышоночек»? – съязвил Альфред, не глядя на аристократа. Парень все сильнее дрожал от холода, а в голове малодушно проносились воспоминания о тепле чужого тела. О сильных руках, обвивающихся вокруг талии.
- Я пытаюсь быть серьезным, - чопорно донеслось сбоку. – Присядь рядом. Мне хоть будет, что вспомнить потом. И подними на меня свои чудесные глазки, если тебе не так сложно выполнить эту маленькую просьбу. Реснички, кажется, еще гуще стали, - вновь сорвался на свою любимую манеру общения сын графа. – Ты же, так-то, должен понимать, что я могу силой тебя заставить, правда? Но я не стану. Я все еще надеюсь…
На что надеется вампир – утончать нужды не было. Альфред же стоял в нескольких шагах от блондинистого вампира и находился в неком смятении. Такое чувство, будто слова этого существа каким-то образом пробили брешь в морально-этических щитах Ала. Будто «черное» и «белое» внезапно перестали быть такими уж однозначными, как втолковывалось ему окружающими селянами с детства. «Нужно только так, а не иначе» и «честные богобоязненные люди живут по писанию» - трещали по швам. Сказать по правде, Альфред уже несколько раз за последние пять минут ловил себя на мысли, что сожалеет о том, что Герберт не человек. Вот именно об этом, а не о том, что тот «машина для убийств» и, к тому же, мужчина. Третий раз отловив у себя в сознании эту мысль, юноша раздосованно подошел к кровати и с размаху плюхнулся на ее край. Правда, максимально далеко от аристократа. Тот, конечно, тут же переместился вплотную, ощутимо прижимаясь своим бедром к бедру Ала. Юноша, занятый своими думами, заметил это не сразу. К тому же, его тело отметило долгожданное тепло и также решило «затормозить» хозяину мыслительный процесс, дабы подольше понежиться. Мысли человека скакали встревоженными зайцами.
А думал брюнет обо всем сразу. О доме, где привычно и безопасно, но пусто и холодно. О тоскливой тишине собственной избушки. О долгих ночах и изматывающих видениях, причина которых восседала сейчас рядом. О темном и непригодным для человеческой жизни Замке и сотне кровососов в качестве собеседников. О…
Блондин же тем временем внимательно смотрел сбоку на смятение, отражающееся на лице Альфреда. Тот, будучи абсолютно бесхитростным, свои эмоции скрывать впринципе не умел. Даже, если бы постарался. Ал внезапно ощутил, как он устал. Натянутая тетивой спина дрогнула, а плечи на дюйм опустились вниз, будто бы под тяжестью решения, которое предстояло принять их хозяину. Герберт, что бы не казалось по его манере поведения, был отличным психологом. За долгие годы бессмертной жизни можно было неплохо научиться разбираться в подобных нюансах поведения, чем в свое время и увлекся младший аристократ, заигравшись в игры с собственными жертвами. Блондин манипулировал человеческими жизнями, пока однажды граф фон Кролок, не отчитал его строго, дав понять, что играть с едой недостойно аристократии. Герт подчинился, но наблюдать со стороны не прекратил, что, собственно, и проявилось сейчас. Наблюдать и анализировать.
Альфред сидел, уставившись на свои руки и, кажется, был где-то не тут. Меж бровей парня залегла глубокая морщинка. Тогда вампир решил попробовать предпринять хоть что-то. Он завел свою руку за спину юноши таким образом, чтобы не прикасаться, но иметь возможность удержать того, если Ал надумает вскочить на ноги. Подстраховавшись таким образом, блондин осторожно склонил свою голову на плечо Ала и замер в ожидании реакции второго.
Своеобразный транс, в котором плавал потерявшийся в реальности Альфред, развеялся в тот
миг, как щеки коснулась прядь чужих волос, а обоняние буквально прошибло запахом сладкой патоки и меда. Сердце пропустило удар и заколотилось о грудную клетку, норовя скорее вырваться на свободу, раз уж его обладатель оказался таким нерасторопным. А еще – доверчивым идиотом. На осмысление ситуации ушло меньше секунды и парень попытался возмущенно вскочить, но на талии сомкнулись стальным хватом длинные пальцы, вынуждая остаться на месте.
- Ал, я прошу, - раздалось тихое. – Никого никогда не просил. Я не буду насильно брать тебя, но и ты пойди мне на небольшие уступки хотя бы. А то совсем нечестно. Ну дай, я хоть просто посижу так, жалко тебе что ли? Все-равно пятнадцать минут лишь осталось, - последние слова затерялись в горестном вздохе.
И Альфред сдался. Сдался то ли Герберту, то ли самому себе. Ведь эта, и в самом деле маленькая, поблажка не значила ничего. Ничего определенного. Разве что, еще несколько мгновений ожившего вдруг сновидения.