Итак, она приехала сюда, чтобы попытаться наконец смириться со смертью своего мужа. Марко упомянул, что беспокоился о ней и не уверен, что знал, как ей помочь. Наверное, мне следует написать ему, что она здесь, чтобы он не волновался, но я не хочу действовать за её спиной. Она уже совершеннолетняя, и я не имею права вмешиваться.
— Уже поздно. Никому из нас не следует возвращаться домой в такое время. Мы можем остаться здесь и разобраться во всём завтра.
— Хорошо, — соглашается она.
Мы убираем её набор продуктов, который состоит в основном из мороженого, печенья и других сладостей. У неё также был галлон молока и пакет чипсов. Полная противоположность мясу и овощам, которые купил я.
— Мне лучше ответить на этот звонок, — говорит она, когда звонит её телефон. — Моя мама.
— Хорошо. Я занял хозяйскую, но…
— Нет, оставайся. Всё в порядке, — и с этими словами она исчезает в коридоре, заходит в комнату и закрывает за собой дверь.
Чувствуя беспокойство, я не сплю большую часть ночи, смотря грёбанный телевизор. Микаэла ни разу не выходит из своей комнаты, но сквозь стены я слышу, как она плачет. Я ловлю себя на желании подойти к ней, обнять и сказать, что всё будет хорошо. Но я этого не делаю. Последнему человеку, которому я пытался помочь, я причинил боль, когда не смог стать для неё тем, в ком она нуждалась.
Глава 6
Микаэла
Я просыпаюсь утром в пустом доме. Моя первая мысль — Райан, должно быть, ушёл. Но когда прохожу мимо хозяйской спальни, то замечаю его спортивную сумку на полу рядом с комодом, так что он должен быть ещё где-то здесь. Я иду на кухню, чтобы сварить чашечку кофе, и, пока там, сделать себе тост. Наверное, мне следовало купить продукты для приготовления нормальной еды, но я не подумала. К тому же, я на самом деле не умею готовить, так что не уверена, насколько это была бы хорошая идея.
С чашкой кофе в одной руке и тостом в другой выхожу на улицу. На Венис-Бич март, поэтому погода может меняться, но сегодня тепло, поэтому я сижу в кресле и смотрю, как волны разбиваются о берег, пока ем свой завтрак и пью кофе. Я не знаю, куда пойти и что делать. Я приехала сюда, чтобы попытаться просто двигаться дальше. Сменить обстановку. Дать моей семье отдохнуть от беспокойства за меня. Но я не имею ни малейшего понятия, что, чёрт возьми, мне теперь делать, и пока всё, что я сделала, это провела ночь, плача в своей комнате.
Неважно, в Вегасе я или в Венеции, моё сердце всё равно болит. Комок в горле всё ещё остаётся. Каждый раз, когда я закрываю глаза, я всё ещё представляю безжизненное тело Йена, лежащее в гробу — мама предупреждала меня не смотреть, но я должна была сама убедиться, что его действительно больше нет. В Венеции мои планы всё ещё рушатся, моё сердце по-прежнему разбито.
Я перебираюсь из кресла на шезлонг, чтобы лечь и устроиться поудобнее. Закрываю глаза и позволяю солнцу светить мне в лицо. Тепло напоминает о том, что в отличие от холодного тела Йена, погребённого в шести футах под землей, я всё ещё жива.
Я провожу утро, ничего не делая. Пытаюсь написать своё письмо Йену, но, как всегда, у меня ничего не получается. Нет ни слов, ни мыслей, ни чувств, которые я хотела бы записать. Всё, что я напишу, тем самым сделает смерть Йена реальностью. Мой муж мёртв и не вернётся. Дело в том, что последние пятнадцать месяцев были реальностью — я просто не хотела этого признавать. Вот почему я здесь. Только, похоже, здесь я делаю то же самое, что делала дома. Слёзы щиплют веки, но я закрываю глаза, прогоняя их.
«Первый шаг, — думаю я про себя, — больше не плакать». Я не смогу двигаться вперёд, если буду продолжать плакать.
Ближе к вечеру возвращается Райан. Он одет в пляжные шорты и шлепанцы, рубашка перекинута через плечо. Короткие волосы мокрые, а кожа загорела на солнце. Тело рельефное, от сильных мускулистых плеч до точёной груди, вплоть до рельефных кубиков пресса. У него несколько татуировок, покрывающих его кожу.
Я коротко отчитываю себя за то, что пялюсь на него, точно так же, как делала прошлой ночью, но затем мысленно закатываю глаза. Не то чтобы я изменяла Йену, поскольку его здесь нет. Возможно, я застыла на месте, не в силах двигаться дальше, но я не совсем потеряла самообладание. Я знаю, что мой муж ушёл и больше не вернётся. Знаю, что в конечном итоге мне придётся двигаться дальше. Однажды, я вероятно, снова выйду замуж, у меня будет семья. Мне всего двадцать лет. У меня вся жизнь впереди — в отличие от Йена. Но сама мысль о том, чтобы двигаться дальше, причиняет боль моему сердцу. Мысль о том, чтобы сделать шаг вперёд, но уже без Йена рядом, выворачивает наизнанку. Я не хотела двигаться вперёд без него. Я должна была идти с ним, создать с ним семью. Создать с ним жизнь. Как всегда, моё горло сжимается от эмоций, и приходится сдерживать рыдания. Я приказала себе больше не плакать. Я не смогу двигаться вперёд, если буду продолжать плакать.