— Ты можешь постоять и посмотреть? Убедиться, что с ребёнком всё в порядке, и сделать снимки?
— Могу.
— Хорошо, папа, — произносит доктор. — Приготовь камеру.
Райан встаёт со стула и достаёт из кармана телефон. Я не вижу ни доктора, ни кого-либо ещё, поэтому мои глаза прикованы к Райану, я наблюдаю за выражением его лица.
— И это… мальчик, — произносит доктор.
Мальчик. У меня малыш. У нас с Райаном родился малыш.
Глаза Райана наполняются эмоциями, но он не делает никаких снимков. И тут до меня доходит. Ребёнок не плачет.
— Райан, — произношу я нервно. — Почему ребёнок не плачет? — моё сердце выпрыгивает из груди, и мне становится трудно дышать. Что-то не так. В каждом телешоу, которое я когда-либо видела, ребёнок начинал плакать после рождения.
Я слышу разговор врача и медсестёр, но разобрать, что они говорят, трудно.
— Райан…
— Всё в порядке, — натянуто говорит Райан, не отрывая взгляда от того, что происходит за разделителем.
— Я его не слышу, — кричу я. — Он должен плакать.
— Всё в порядке, — мягко настаивает Райан. — Они работают над ним. Он красивый.… само совершенство.
— Но он не…
И тут я слышу это. Самый прекрасный звук, который когда-либо слышала в своей жизни. Мой сын плачет. Слёзы текут по лицу Райана, когда он поднимает телефон и делает несколько снимков.
Минуту спустя подходит медсестра с укутанным младенцем.
— Вот он, — произносит она. — Поздоровайся со своим малышом.
Она прижимает его ко мне, и я снимаю маску, чтобы нежно поцеловать его в щеку.
— С ним всё хорошо?
— У него были небольшие проблемы с адаптацией. Я отвезу его в отделение интенсивной терапии, чтобы его проверили. Как только вы придёте в себя, мы отвезём вас к нему, — и с этими словами она забирает моего ребёнка.
— Райан, иди с ними, пожалуйста, — умоляю я.
— А как же ты? — спрашивает он тоном, полным беспокойства и неуверенности.
— Я нормально, — я встречаюсь с ним взглядом. — Пойди убедись, что с нашим сыном всё в порядке, пожалуйста.
— Хорошо.
Я лежу, уставившись в потолок, пока доктор зашивает меня. Кажется, проходят часы, прежде чем я наконец возвращаюсь в свою палату. Когда я возвращаюсь туда, Райан уже ждёт меня. Я оглядываюсь по сторонам, но ребёнка не вижу.
— Где он? — спрашиваю я, паникуя.
— Эй, успокойся. Они хотят, чтобы он оставался в отделении интенсивной терапии, чтобы они могли понаблюдать за ним для его безопасности, но он идеален, Микаэла. Я обещаю, — Райан берёт мою руку в свою и подносит костяшки моих пальцев к своим губам. — Он такой чертовски совершенный. В нём ровно восемь фунтов (прим. пер. — 3.629 кг). Двадцать два дюйма (прим. пер. — 55.88 см). У него густая шевелюра каштановых волос. Его глаза тёмно-синие, как у меня, но медсестра сказала, что они могут изменить цвет… а его губы… — он проводит пальцем по моим губам. — Они в форме сердца, как у тебя. Он — идеальное сочетание нас.
Мурашки пробегают у меня по спине, когда Райан прикасается ко мне. Я так сильно скучала по нему. Когда я была одна, представляла, как бы всё было, если бы было по-другому. Если бы он не был военным и не служил в Афганистане. Мы бы вместе сделали тест на беременность. Он бы заключил меня в объятия и сказал, что любит меня и не может дождаться нашего ребёнка. Мы бы начали жить вместе и потратили месяцы на украшение детской для малыша.
Райан достаёт свой телефон и поворачивает экран, чтобы я могла увидеть сделанные им фотографии нашего милого мальчика. Моё сердце наполняется такой сильной любовью, что я едва могу дышать.
— Тебе дали подержать его? — спрашиваю я, когда он доходит до фотографии, на которой он держит нашего сына на руках.
— Да. Твоя мама сделала снимок. Она сейчас с ним.
— Я хочу его увидеть.
— Медсестра сказала, что тебе нужно подождать, пока пройдёт действие эпидуральной анестезии, а потом я смогу отвезти тебя в отделение интенсивной терапии.
— Я хочу увидеть его сейчас, — я надуваю губы, мои эмоции берут надо мной верх. — Я в порядке.
— Это потому, что ещё не прошло действие эпидуральной анестезии, — заявляет медсестра, входя в палату. — И как только оно пройдёт, чувствительность вернётся. Вам пропишут что-нибудь, чтобы вы не испытывали боли, но онемения частей тела уже не наступит.
— Я хочу увидеть своего ребёнка.
— И вы это сделаете, но мы пока не можем позволить вам вставать.
— Вы можете привести его сюда? Разве дети не должны оставаться в палате со своими мамами?
— Поскольку у него возникли проблемы при рождении, ему придётся остаться в отделении интенсивной терапии. Таковы правила больницы.