Я обхватываю его лицо руками.
— Спасибо, — я целую его в щёку. — Я подпишу всё, что ты захочешь, чтобы тебе стало спокойнее, но, пожалуйста, знай, что всё, чего я хочу, — это чтобы отец моего сына вернулся домой.
— Обязательно, — заявляет Райан. — Я вернусь…
— Не надо, — я обрываю его. — Не давай обещаний, которые, чёрт возьми, ты прекрасно знаешь, что можешь не выполнить.
Он делает глубокий вдох, и я вижу, что он хочет поспорить со мной, но вместо этого говорит:
— Хорошо, как насчёт того, чтобы спуститься вниз, и я покажу тебе твой новый внедорожник? Я пригнал его сюда.
— Звучит заманчиво.
Остаток дня мы проводим празднуя Рождество с нашей семьей. Мы ужинаем в доме моих бабушки и дедушки, где к нам присоединяется и семья Райана.
Последующие дни я трачу на то, чтобы создать как можно больше воспоминаний. Каждую фотографию, которую делаю, я распечатываю и добавляю в подаренный фотоальбом. Каждое утро я отправляю Райану смс с разными предлогами, чтобы увидится. Мы вообще не обсуждаем его отъезд или то, что произойдёт, когда он уедет. Мы просто наслаждаемся друг другом и нашим сыном.
К сожалению, как и всему хорошему в жизни, этому рано или поздно приходит конец. И это подтверждается на следующий день после Нового года, когда я просыпаюсь и понимаю, что Райан уезжает через двадцать четыре часа.
Глава 23
Райан
Ты не осознаешь как быстро могут пролететь каникулы, пока не окажешься в конце них, желая, чтобы они длились вечно. Прошло две недели с тех пор, как я узнал, что стану отцом. С тех пор, как я стал отцом. За эти две недели Эр Джей поправился на полтора фунта (прим. перев. — примерно 0,68 кг). Он больше бодрствует. И когда голоден, ты это определённо понимаешь. Эти две недели мы с Микаэлой проводили вместе каждый день. Мы едим, смотрим телевизор, гуляем, и всё это время проводим с нашим сыном. Казалось бы, заниматься этим должно быть скучно, но это не так. Это чертовски идеально, и теперь я не могу представить как это — проводить свои дни иначе. Эти последние четырнадцать дней были лучшими в моей жизни. Как будто мы создали самый совершенный пузырь. Я бы хотел, чтобы мы остались в нём на всю оставшуюся жизнь.
Но, к сожалению, этот маленький уютный пузырь, в котором мне до чертиков нравится быть, лопнул от единственного сообщения от Микаэлы:
«Приходи и надень свою военную форму».
И этими шестью словами я возвращаюсь в реальность. Реальность, в которой я понимаю, что завтра уезжаю. У меня было всего четырнадцать дней, и всё, чего я хочу, — это большего…
Глава 24
Микаэла
Райан входит в дверь, одетый в военную форму. Я не знаю, как она правильно по официальному называется, но на нём камуфляжная куртка на пуговицах и брюки в тон. На обеих руках нашивки, но я не знаю, что они означают, а завершают ансамбль военные ботинки.
Я волновалась, что, когда напишу ему смс с просьбой прийти в военной форме, он спросит меня зачем, но он этого не сделал. И это хорошо, потому что я не смогла бы объяснить это с помощью слов. Даже сейчас я боюсь того, что намереваюсь сделать, но у нас осталось меньше двадцати четырёх часов до его отъезда, так что сейчас или никогда.
— Где Эр Джей? — спрашивает он, оглядываясь в поисках нашего сына. — И почему я в этом? Я уезжаю только завтра.
— Он в комнате моей мамы с ней. Она подумала, что так будет лучше.
— Почему? — Райан смотрит на меня, его глаза полны беспокойства и замешательства. — Что случилось?
— Кроме твоего отъезда… — я буквально выдавливаю из себя смех. — Ничего. Нам просто будет нужно снять пару видеороликов.
— Видеороликов?
— Да, один для Эр Джея, чтобы он смотрел его, пока тебя не будет и… — я судорожно сглатываю, пытаясь не сорваться. — А один, если ты не вернёшься.
Глаза Райана расширяются от шока, его лицо искажается от гнева.
— Что за чёрт? — он подходит ко мне ближе. — Я не буду снимать видео на случай своей смерти.
— Хорошо, значит, ты просто погибнешь и не скажешь никаких последних слов своему сыну, который всего лишь младенец и не будет ничего знать о том, что когда-либо встречал тебя, кроме фотографий, которые я сделала. Он ничего от тебя не услышит. Ни узнает твоего голоса, ни услышит твоих слов, ничего.