— Тогда я снова счастлив.
Он закрыл дверь, и будто бешенство напало на него: так он был охвачен желанием. Я тоже желала его страстно и, хотя я знала, что с его страстью ко мне смешан гнев на королеву, меня это не заботило. Я хотела его — и всего, полностью. Этот человек был в моих мечтах с самого первого момента, когда я увидела его едущим сбоку от королевы на ее коронации. И, даже если его любовь ко мне пришла благодаря ее обращению с ним, значит, она была просто частью моего чувства к нему. Но и в наивысшие моменты страсти тень королевы будто присутствовала рядом с нами.
Мы лежали с ним бок о бок, прекрасно осознавая опасность этого. Если бы нас обнаружили, мы оба — пропали, но мы не думали об этом, наше желание друг друга превосходило страх, и это еще более разжигало и возвышало страсть, делало более сильным чувство, которое, как полагала я, и надеюсь, так думал и он, не могло быть ни с кем иным.
Что это было за чувство? Сходство натур? Я знаю, что то были ошеломляющие по силе желание и высокая страсть, и мы оба, ни на миг не задумавшись, пренебрегли опасностью.
Тот факт, что каждый из нас ставил на карту свое будущее, только подзадоривал нас и возвышал наши ощущения.
Мы лежали рядом изможденные, но счастливые и торжествующие. Мы оба запомнили эти моменты и не забыли их никогда. У нас было ощущение, что мы связаны друг с другом на всю жизнь.
— Увидимся здесь же, — сказал он, отрезвев.
— Да, — только и отвечала я.
— Здесь уютное место для свиданий.
— Уютное, пока нас не обнаружили.
— Ты этого боишься?
— Даже если это и случится, то я не пожалею.
Да, я знала: он — мой мужчина, и узнала это сразу, как только его увидела.
— Ты что-то молчалива, Леттис, — заметила королева. — Что с тобой случилось?
— Я бы не сказала, что что-то случилось, Ваше Величество.
— Я предполагаю, что ты снова беременна.
— Упаси Бог! — вскричала я, и впрямь испуганная этим.
— Но послушай, у тебя же пока двое… и обе — девочки. Я знаю, Уолтер желает мальчика.
— Я желаю чуть отдохнуть от рождения детей, Мадам.
Она легонько похлопала меня по руке:
— Да, я уверена: ты жена, которая все делает так, как ей того хочется.
Она пристально смотрела на меня. Подозревала ли она о чем-либо? Если да, то моему пребыванию при дворе пришел конец.
Роберт сторонился ее, и хотя это иногда и злило ее, она, по всей видимости, решила серьезно проучить его. Как она сказала ему, она решила не давать ему повод воспользоваться своим преимуществом над другими подданными. Иногда я предполагала, что она просто боялась его мужской привлекательности, о которой я имела теперь полное представление, и намеренно напускала на себя гнев против него, чтобы не пасть жертвой желаний.
И я не могла видеть его так часто, как мне того хотелось бы. Однажды или дважды он незаметно бывал при дворе, и мы встречались в нашем тайном кабинете, отдаваясь страсти по-прежнему безрассудно. Я ощущала, однако, в нем разочарование и отчаяние, и вполне отдавала себе отчет, что самое большое его желание — не женщина, а корона.
Он уехал в Кенилворт, который к тому времени превратил в пышный и прекрасный замок, один из красивейших в стране. На прощанье он сказал, что желал бы взять меня с собой и что, если бы я не была замужем, мы могли бы пожениться. Но я сразу заподозрила, что он не стал бы говорить о нашем браке, если бы я не была замужем, потому что знала о том, что он не оставил окончательно надежду на брак с королевой.
При дворе против него замышлялся заговор. Все ясно видели его закат. Герцог Норфолкский — скучный и тупой человек — был его первейшим противником. Норфолк не отличался ни способностями, ни силой, но у него были строгие принципы и древнее, благородное происхождение. Я полагаю, он был прав, считая что происхождение его более благородно, чем у самой королевы. В самом деле, Тюдоры прокрались к трону весьма незаконным способом. Несомненно, Тюдоры были сильными, яркими личностями, однако множество людей знало и могло противопоставить им свое более благородное происхождение, и ни у кого, близкого к трону, оно не было более древним, чем у Норфолка. Елизавета знала об этом и, как и ее отец, была готова подавить эти поползновения в самом зародыше. Но пресечь все слухи и раскрыть все заговоры она была не в силах. Бедный Норфолк! Он был человеком долга и считал честными свои намерения, он желал лучшего для страны… но получилось хуже для него.
Для такого человека, как Норфолк, было невыносимым возвышение и расцвет могущества Роберта. Норфолк чувствовал, что такое положение по праву должно было принадлежать ему. Незадолго до этого между Лейстером и Норфолком вспыхнула ссора.