- Ламия, ты еще долго? Заболеть решила?
Этот голос словно трель колокольчика. И совсем не важно, что даже не мама- просто Ламия. Это, надеюсь, временно. Пока она не привыкнет к неизменному присутствию в ее жизни. Пока не поймет, что Ламия уже никуда не денется, даже если ее будут гнать поганой метлой – только рядом. Только с ней. Голос звал ее, и Ламия улыбалась, хотя думала, что давно разучилась это делать. Но для нее научилась снова. И научится делать все, что этот голос захочет. Сделает все, о чем попросит, чего бы это ни стоило. Но сегодня – только штрудель.
- Иду, уже иду. – ответила она, а сердце снова защемило.
Медленно шагая в сторону дома, Ламия вспоминала, как Лира впервые пришла к ней в тюрьму. Они просто молчали и смотрели друг на друга. Это длилось недолго, минут пятнадцать, но все это время сердце Ламии билось о грудную клетку с такой силой, словно хотело проломить его. И возможно, продлись это немного дольше, так бы оно и было, но Лира ушла. Молча, не сказав, придет ли еще, не сказав даже пока. Ни слова, ни говорящего взгляда. Но она пришла. На следующий день, и еще раз, и еще. Все так же молча, ничего не говоря, даже не пытаясь применить свою силу чтобы считать эмоции и мысли Ламии. А та была бы даже рада. Она бы показала Лире, как она страдала без нее, как вспоминала, как просыпалась от ночных кошмаров. Попыталась бы объяснить все, что делала, донести причину, и тут же понимала, что это ничем не оправдать. Перед Лирой так точно.
А потом Лира пришла ночью. Тихо пробралась в камеру, подавила сознание охранников, и забрала Ламию. Все так же молча, но женщина беспрекословно пошла за ней. Не задавая ни единого вопроса. Часто в голове Ламии возникал вопрос – почему? Что за эти дни смогла в ней увидеть Лира, что решилась выпустить ее? Поверила, что та больше не опасна? Или надеялась, что сможет управлять ею? Без сомнений, конечно она сможет управлять ею, даже без помощи кристалла.
- Вот, все что нашла. – проговорила Ламия и выложила в раковину около семи яблок. – Ночью был мороз, все остальные испорчены.
- Этого должно хватить. – глянув, заключила Лира.
- Может даже много, я практически не ем сладкое, ты, насколько я заметила тоже.
- Посмотрим, что получится, может его невозможно будет есть. – ответила Лира и улыбнулась.
- Значит, попробуем снова. – Ламия не любила сдаваться.
Лира только училась понимать ее. В тот день, когда она узнала, кто ее мать, шок был парализующий. Она сама до конца не поняла, как смогла пробиться в голову Кингмена и увидеть, как тот забирает ее из колыбели, как инсценирует убийство, громит и крушит всю комнату. И только мельком, во всем воспоминании, она видит фотографию на столике у кроватки. На ней улыбающаяся Ламия с ребенком на руках. И улыбка была такая искренняя, теплая, что Лира невольно улыбнулась в ответ. И поняла, что грозная и опасная Ламия и есть ее мать. Но что с ней стало за это время? Как она переживала это, насколько необратимы стали изменения? Есть ли надежда, хоть маленькая, спасти ее? Лира не знала, но решилась. Там, в тюрьме, она видела, насколько Ламия открыта и растерянна, но она не пряталась, не отводила взгляд. Словно просила прочитать ее, узнать, дать возможность хоть на что-то. И молчала, давая Лире возможность свыкнуться, привыкнуть к ней, сделать первый шаг самой тогда, когда будет готова. И она была готова в тот день, когда забрала Ламию. И привезла сюда, в этот дом, в мертвой Российской деревне, где в свое время прятался Мартин. И только Риша и он знали это место. Это хорошо, ведь они как раз вряд ли побеспокоят ее без надобности.
Но так же Лира знала, что происходило в их мире сейчас. Что-то плохое, злое и неуправляемое. Лира не видела, но ощущала боль, опасность, приближение чего? Конца? Возможно, так оно и было. То, что надвигалось, было сильнее Вильгонта и Джорджа, сильнее их всех. И это несомненно начало отсчет их с Ламией уединению. Риша вернется, попытается защитить дарков, и Лира не будет стоять в стороне. Не в этот раз, как, впрочем, и ни в какой другой. Не с теми силами, что открылись в ней как только она ушла от Кингмена. Риша придет, и Лира пойдет вместе с ней.Это была истина, пусть и опасная, но отрицать ее было бы не то что глупо – бесполезно.
Через два часа штрудель был завернут и отправлен в духовку, а женщины сели на кухне ждать. И так же смотреть друг на друга.
- Ты понимаешь, что там происходит? Есть предположения? – прервала молчание Лира.
- Не могу пока понять, но это что-то сильное, и темное. Так мне кажется. – Ламия конечно не могла считывать ауру и эмоции как Лира, но чуйка выработалась за столько лет отменная.