Стоя посреди импровизированного гнезда гость впервые с самого начала поднял одну руку и щелкнул пальцами. И тут же его ладони появился маленький огонек. Подув на него, он распространил его по всему гнезду, превратив в кострище, огромное, жар которого чувствовали все жители домов, продолжавшие стоять на крыльце.
Рыба начала свой медленный путь по воздуху в сторону огня, и вскоре по всей поляне разнесся приятный запах готовящегося блюда. Невозможно описать ужас в головах зрителей этого извращенного представления, но никто из них все еще не мог сдвинуться с места. Взгляд незнакомца, освещенный языками пламени, был до неприличия равнодушным. Стоя посреди огня он не покрылся даже небольшой испариной, а только медленно поворачивался вокруг своей оси поочередно заглядывая в глаза дарков.
Он изучал, представлялся, знакомился. С новым миром, изменившимся за время его отсутствия до неузнаваемости. Но это его не волновало, не пугало, вызывало только неподдельный интерес и желание исследовать. Пока только исследовать.
Тем временем рыба была уже вполне готова, и в одно мгновение вода из озера накрыла весь костер. Огонь погас, человек исчез.
Только посреди поляны стояли наспех сложенные столы с только что приготовленным ужином. Приветственным, но не значит дружеским.
А посреди затушенного костра на земле выжжена была всего одна фраза:
«Приятного аппетита!»
Все закончилось, и оцепенение прошло, словно его и не было. И в это же мгновение раздался крик. Первый, разрывающий тишину и освобождающий остальные голоса. Паника захватила всех: кто-то кричал, кто-то плакал, взрослая женщина забилась в угол и продолжала молчать судорожно оглядываясь по сторонам, а мистер Блейк поспешно связывался со стражами порядка Монтингса.
Ведь нет сомнений, гость этот здесь не один. У него в прислужниках – почему то все разом понимали, что точно не соратниках, - были мастера всех даров, иначе как можно объяснить столь эффектное представление? Нужно срочно понять, кто он, и главное, зачем пришел? Никого не убил, не забрал… Решил накормить? Вопросов у всех свидетелей было много, и ни одного ответа.
В дом Кингменов быстрой походкой направлялся Ригенорус. Пусть Джордж уже не хозяин здесь, место это так и осталось единственным известным местом сбора. Может, они уже и не друзья, но им придется собраться вновь. Выбора нет.
Он вернулся.
Глава 5
Милиса встретила Ригеноруса в готовом собранном состоянии, словно сейчас не была ночь и он не связался с ней пол часа назад. Он всегда поражался ее умению молча быстро собраться и быть в готовности, что бы вокруг не происходило. Этот месяц дался всем нелегко: уход Джорджа, Риши, непонятное зависшее состояние всего Монтингса – ее это словно не вышибало из колеи, как всех, а только стимулировало побыстрее привести все дела в порядок.
- Кто-нибудь уже прибыл? – спросил ее Ригенорус.
- Нет, ты первый, если не считать Фреда – он был дома. – ответила она параллельно готовя кофе. В большом количестве, так как ночь обещает быть долгой.
Ригенорус только кивнул и вернулся к своим мыслям. Вполне ожидаемо было, что со смертью Вильгонта он может вернуться, ведь Ригенорус никогда до конца не верил, что ему удалось его убить. Слишком тогда все получилось просто. Ну, просто может и не было, но не для того, с кем они боролись. Сила и возможности врага были практически безграничны, и все тогда были более чем готовы к проигрышу. Но победили. Как Вильгонту это удалось, он тогда так и не признался, а сейчас все становится более понятно. Отпадал и вопрос, так или иначе проскальзывающий в голове Ригеноруса, почему тогда Вильгонт не забрал Ришу силой из дома Кингмена. Он вполне мог сделать это сам, один, и даже без согласия Риши. Сил должно было хватить.
- Всем доброй ночи. – вошел в дом Брэдмор Корн, но тут же понял по взглядам присутствующих, что приветствие было неуместно. – Ну да. Просто здравствуйте.
И все снова вернулись к своим занятиям.
В течении получаса к ним присоединились Кристиан, Дин, который после всех событий жил отдельно от отца, Динар Маст и Мартин. С прибытием последнего все переместились в гостиную и долго находились там в тишине. Шок и неизвестность лишал их возможности что-то обсуждать, думать и просто говорить.