Но никто больше не зашел. Ворота закрылись, как и мои веки, словившие соленые капли.
Глава 21. Две недели пустя.
Как оказалось, у меня было два гражданства. Имелся японский паспорт, и имя выбрал для меня отец. Момоко.
Хирана Момоко.
Отчества в Японии нет, поэтому и в русском паспорте мама не стала его вписывать.
В моем сознании это имя совершенно не сочеталось со мной. У меня из Японского, только паспорт. Все остальное полностью и неоспоримо русское. Так же, мне необходимо в течении двух лет решить, какое гражданство я в итоге выберу. До двадцати лет этот вопрос не поднимался, и решился бы сам по себе, не ответь я на предупреждение от японского государства в течении месяца, но теперь, когда меня втянули в мир договоров и больших денег, решать придется обязательно.
Успокаивала лишь мысль, что есть еще два года, до принятия окончательного решения, в течении которых, мы вынуждены решить все нависшие над нами проблемы.
Круговорот событий закрутил с такой скоростью, что боялась стошнит от головокружения.
Дав согласие на вступление в права наследования неимоверно огромной империи, потеряла счет дням, часам и минутам. Мама взялась за меня по полной, сетуя на себя, что столько лет скрывала правду, хотя должна была предположить все варианты развития событий и начать мое обучение с малых лет.
Не знала, соглашаться с ней или нет, так как не была уверена, что мне все это нужно. Помочь семье, которая увеличилась так неожиданно в размере, готова, но жить в таком темпе и режиме – не уверена. Встречи с нотариусами. Внедрение моих скудных знаний в те области бизнеса, о которых и помыслить не могла. Изучение необъемного количества информации, способной упростить мне ведение дел на протяжении еще шести лет!
В каждой сфере деятельности имелись свои руководители и их подчиненные. Сотни сотрудников, имена и должности, которых я должна была выучить наизусть.
Помимо легального и прозрачного, имелся так же подпольный и непристойный. К слову, как мама и говорила, именно он безукоризненно справляется со своими задачами, а именно, приносит постоянный доход. Тот, что лежит на поверхности, зависит от многих факторов, вплоть, до погодных условий. У нас были и стойки, и машиностроение, и добыча ископаемых, и сеть магазинов, и еще куча различных предприятий, от которых на счета капали баснословные суммы денег.
Все это не умещалось в голове, и я была рада, что мама рядом. Она всячески помогала разобраться в бесчисленном количестве документов, счетов, сводок, сверок, графиков, планов, продукции. Этого было так много, что к концу такого обучающего дня я забывала самые элементарные слова, которые вытесняли имена инвесторов, директоров и множество другой информации. Каждый день порывалась бросить эту затею, оставив все в умелых руках матери, потому что поток сведений сводил с ума. За короткий временной отрезок мне необходимо было освоить такой объем знаний, что я впрямь начала опасаться за свое ментальное здоровье.
Но, даже не смотря на усталость, а иной раз и переутомление, перед сном не могла сдержаться и листала страницы с информацией о Породине Владиславе Андреевиче.
Досье на него – это первое, что я затребовала у помощника в обход просьбам мамы, не шибко углубляться в эту незаконную грязь. Я избегала все вопросы черного бизнеса. Единственное, что не смогла проигнорировать, так это толстую папку П.В.А.
То, что я вычитывала ввергало меня в состояние недоверия к сведениям, находящихся в моих руках. Перечитывала снова и снова, будто пытаясь привыкнуть к этим мерзким, циничным и аморальным словам.
Читаю: «Владеет притоном», а перед глазами его страстный взгляд темно-зеленых глаз. «Ликвидировал» - а в ответ его очаровательная улыбка, от которой сердце уносится в пляс. «Торговля нaркотиками» - а по телу мурашки от воспоминаний о его объятиях. «Пoрноиндустрия» - и его просьба кончить для него с громким криком.
Отшвыривая от себя эти отчеты, бросалась на кровать, зарывалась носом в подушку и рыдала полночи, не заботясь о недосыпе и потрепанном виде на следующее утро.
Так и протекали мои дни. С опухшими от слез глазами и расширяющимся от знаний головным мозгом.