- Нет, если мое общество наскучило тебе, я пойму. Но я хочу, чтобы ты хотя бы объяснил, что с тобой происходит. Я вижу, тебе плохо, и хочу помочь. Просто позволь мне это сделать. – уже просила она его, но он только вздохнул и покачал головой.
- Это скоро пройдет. Нужно немного подождать. – ответил он, и Риша поняла что его каменная стена слегка дрогнула.
- Раз это возвращается снова и снова, значит не проходит никогда. Расскажи мне, просто попробуй. – просила она и он посмотрел на нее. Глаза его, раньше всегда теплые и полные веселья, были холодными льдинами, излучающими боль.
Она взяла его за руку и они оказались в ее комнате. Она разожгла камин и усадила на кресло, а сама села в соседнее, расположив его так. Чтобы смотреть на него не отводя взгляда. Ей показалось, что в такой уже знакомой обстановке, ему будет проще.
- Тебе сейчас нужен покой, мне лучше оставить тебя. – попытался встать он, но Риша не позволила
- Я сама знаю, что для меня лучше. Время моего одиночества прошло. – грубо ответила она и он сел обратно.
- Что ты хочешь знать? – уже раздраженно спросил он
- Я ни к чему не хочу принуждать тебя, но я вижу, что тебе нужна помощь. Мне одиноко без тебя, и может я смогу помочь? Просто расскажи. – уговаривала она его
- Эти знания никак тебе не помогут. Даже наоборот. – отпирался он
- Позволь мне самой решить. Пожалуйста. – прошептала она, о он сдался.
- Когда я смотрел, как ты мучаешься, страдаешь, гаснешь у меня на глазах… Это сложно, не иметь возможности сделать что-то, изменить. Я просто не смог справится со своими демонами, своими проблемами и решил просто дистанцироваться, чтобы не мешать тебе восстановиться. Но от тебя не отделаешься. – он постарался закончить на этом, но Риша отрицательно помахала головой. Нет, этого мало.
– Ты напоминаешь мне мою девушку. – продолжил он. - Раньше я не был таким, не терпел жестокость и несправедливость, мечтал о семье и множестве детей, о домике у моря и просто спокойствии. И в этой девушке, Оливии, сочетались все эти мечты. Она была всем для меня, я любил ее больше жизни. Она была лучезарным созданием, всегда весела, всегда добра, открыта. Я любил в ней все, но потом все изменилось. Незадолго до нашей свадьбы ее родители и младший брат погибли в автокатастрофе, и она впала в глубокую депрессию. Мы отменили свадьбу и она просто сидела дома напротив их общего портрета. Я пытался что-то сделать, пытался отвлечь, развеселить ее, но толку не было никакого. Однажды я приготовил сюрприз для нее – собрал несколько наших общих друзей чтобы провести вечер вместе. – его голос начал срываться, и Риша почувствовала, что самое страшное впереди. – Мы пытались разговорить ее, играли в какие-то глупые настольные игры, и она стала отвечать нам, немного оживилась. Я был рад и такому незначительному изменению. Но когда я пошел на кухню за очередной порцией чипсов, она вошла со мной и начала кричать на меня. Она обвиняла меня в том, что я не даю ей пережить боль этой утраты, что пытаюсь заставить ее забыть о них, вычеркнуть из жизни, что я только мешаю, не даю как следует попрощаться с ними. Было много слов, мы повздорили, и я сказал что отвезу друзей по домам и мы продолжим этот разговор. – и он замолчал.
Они долго сидели молча, Абигор пытался собраться с силами, чтобы закончить рассказ, а Риша не мешала и просто молча смотрела на него. В какой-то момент она захотела взять его за руку, но решила, что может этим помешать ему.
- Когда я вернулся, все окна были раскрыты настежь. – тихо продолжил Абигор, и было видно, что каждое слово дается ему с невероятным трудом. – Я начал звать ее, но она не отвечала. Я поднимался по лестнице наверх, в нашу спальню, продолжая звать ее, но ответа все так же не было. И когда я распахнул дверь, то увидел, что ее бездыханное тело висит под потолком, на том самом крюке, который я вбил своими руками чтобы когда-нибудь повесить там кроватку нашего ребенка. В записке она написала, что теперь она с ними, что боль расставания не давала ей покоя, и что теперь она наконец-то свободна. – он замолчал, его глаза были стеклянными и не выражали ничего. – Наверное, тогда я тоже умер.
Вот она, тайная боль, сделавшая его таким жестоким. Риша молчала и пыталась уложить все услышанное в своей голове. Чего угодно она ожидала услышать, только не это. Как можно пережить такое в одиночку? Как не сойти с ума? Нужно было что-то сказать, но слов не находилось. Без сомнения он считал себя виноватым в ее смерти, в том, что оставил ее одну, что не понял, чего она хочет. И убеждать его сейчас не было никакого смысла – он твердо вбил это в свою голову. И она не нашла ничего лучше, чем присесть на корточки у его колен и взять за руку. Его глаза непонимающе смотрели на нее, он слегка дернулся, но Риша не отпустила руку.