Младшие были в кухне, увлеченно обрабатывая водой и кистями черно-белые рисунки-комиксы. Когда покрываешь газетную страницу водой и красками, рождаются чудеснейшие рисунки. Влага выявляла на свет различные краски, пастельные — но удивительно чистые, подобные тем, что можно найти на японских цветах, растущих в воде, или на китайских бумажных коробочках с крошечными призами внутри.
Беатрис продемонстрировала пакет от мясника.
— Два фунта, — сказала она. — У Дженни были деньги, а лавка Мертона сегодня как раз открыта. Вот я и подумала…
Эмилия с увлечением продолжала свое занятие. Чарльз вскочил.
— Пойдем сейчас, да?
Джейн встревожилась.
— Не знаю, стоит ли мне идти. Я…
— Я тоже не хочу, — сказал Бобби.
Это было уже предательством. Чарльз объявил, что Бобби боится.
— Вовсе нет. Просто мне неинтересно. Я хочу играть во что-нибудь другое.
— Эмилия, — мягко проговорила Беатрис, — этот раз ты можешь пропустить.
— Нет, я пойду. — Эмилия подняла взгляд от рисунков. — Я не боюсь.
— А я хочу посмотреть на огоньки, — сказал Чарльз.
Беатрис повернулась к нему.
— Ты говоришь неправду, Чарльз. Никаких огоньков там нет.
— Есть. По крайней мере, иногда.
— Нет.
— Есть. Просто ты глупая и не можешь их увидеть. Пойдем его кормить.
Само собой разумелось, что сейчас командовала Беатрис. Она была старше, и она, как почувствовала Джейн, боялась больше всех, даже больше Эмилии.
Они пошли наверх. Беатрис несла пакет с мясом; она уже разрезала бечевку. Очутившись в верхнем коридоре, они сгрудились у двери.
— Вон туда нам надо, Джейн, — с оттенком гордости сообщил Чарльз. — Мы должны подняться на чердак. В потолке ванной есть опускающаяся-лестница. Нужно взобраться на ванну и дотянуться до нее.
— Но мое платье… — с сомнением в голосе протянула Джейн.
— Ты не испачкаешься. Идем.
Чарльз хотел быть первым, однако он был слишком мал. Беатрис вскарабкалась на край ванны и потянула за кольцо в потолке. Круглая дверь заскрипела, и медленно, с некоей величавостью, сверху спустилась лестница и встала возле ванны. Наверху было темно. Слабый свет едва пробивался сквозь чердачные окна.
— Идем, Джейн, — странным шелестящим шепотом сказала Беатрис.
И они, как отважные акробаты, принялись карабкаться вверх.
На чердаке было тепло, тихо и пыльно; в лучах света танцевали пылинки.
Беатрис двинулась вперед по одной из балок. Джейн внимательно смотрела на нее.
Беатрис не оглядывалась и ничего не говорила. Лишь чуть погодя опустила руку за спину и призывно помахала, и тогда Чарльз, шедший за ней следом, ухватился за ее пальцы. Потом Беатрис достигла доски, ведущей на другое стропило. Она прошла по доске, затем вдруг остановилась и вместе с Чарльзом вернулась назад.
— Ты все делала не так, — разочарованно сказал Чарльз. — Ты думала о неверных вещах.
Лицо Беатрис казалось неестественно белым в слабо-золотистом свете.
Джейн встретилась взглядом с кузиной.
— Би…
— Все правильно, нужно думать о чем-нибудь другом, — быстро проговорила Беатрис. — Идем.
Она снова двинулась по балке; Чарльз шел за ней по пятам и бормотал что-то ритмически-механическое, монотонное:
Беатрис исчезла.
Чарльз исчез.
Бобби, всем своим видом выражая неудовольствие, последовал за ними. И он тоже исчез.
Эмилия слабо пискнула.
— О, Эмилия! — выдохнула Джейн.
— Я не хочу туда идти, Джейн! — тоненьким голосом пожаловалась ее младшая кузина.
— Так не иди. Останься здесь.
— Не могу! — вскрикнула Эмилия. — Но я… Я не буду бояться, если ты пойдешь следом за мной. Мне всегда кажется, будто кто-то крадется за мной и вот-вот схватит. Но если ты обещаешь идти следом, я не буду бояться.
— Обещаю, — ответила Джейн.
Повеселевшая Эмилия двинулась по мостику из доски.
На этот раз Джейн смотрела особенно внимательно. И все же она не видела, как Эмилия исчезла. Вот она была… а потом — раз, и ее не стало.
Джейн шагнула вперед, но голос, донесшийся снизу, заставил ее остановиться:
— Джейн!
Голос принадлежал тете Бетти.
— Джейн!
На сей раз окрик был более громким и решительным.
— Джейн, ты где? Иди сюда!
Джейн стояла не шевелясь и смотрела на доску-мостик. Пусто, никого. Ни следа Эмилии и других детей.