— Альберт! — Елена укоризненно посмотрела на него.
— Что? Я должен сахарить правду? — он пожал плечами. — Марату нужно знать реальное положение вещей.
— Он прав, — кивнул Марат, его лицо стало серьезным. — Я видел этих людей. Они не из тех, кто задает вопросы перед тем, как стрелять.
— Если вас это утешит, — сказал Дмитрий, — я уже связался с моими контактами. Они позаботятся о вашей семье, предупредят их. Мы можем организовать безопасное убежище. Временно, пока ситуация не разрешится.
— И когда это случится? — в голосе Марата слышалась горечь. — Когда я смогу вернуться к нормальной жизни?
Все посмотрели на Альберта. Он был негласным лидером этой странной группы, и сейчас от него ждали ответа.
— Честно? Не знаю, — сказал он, потирая шрам на лице. — Возможно, никогда. То, что происходит с вами… с нами… это необратимо. Наномашины интегрируются с организмом на клеточном уровне. Их нельзя просто «вывести» или «отключить». Они становятся частью вас.
— Но мы можем научиться контролировать процесс, — быстро добавил Саян. — Понять механизм, найти способ стабилизировать изменения. Сделать их… безопасными.
— И использовать их, — тихо сказала Елена. — Если эта технология действительно так эффективна, как мы видим, она может спасти тысячи жизней. Людей, от которых система отказалась.
Альберт внимательно посмотрел на нее. В ее глазах горел тот же огонь, что зажегся в нем самом после операции — стремление использовать нанокровь не просто для выживания, а для изменения медицины.
— Для этого нам нужно понять, что происходит с носителями нанокрови, — сказал он. — И сейчас у нас есть два живых образца: я и Марат.
— Вы хотите сделать из меня подопытного кролика? — Марат нахмурился.
— Нет, — Альберт покачал головой. — Скорее, партнера в исследовании. Я тоже подопытный кролик, если вам от этого легче. Два случая лучше, чем один. Особенно учитывая разницу в дозировке и способе введения.
— А что насчет ГКМБ? — спросил Дмитрий. — Они тоже заинтересуются, когда узнают, что персонал больницы допрашивают люди Вельского.
— Уже заинтересовались, — Альберт кивнул на свой коммуникатор, где мигало сообщение от Нейро. — Судя по данным, которые собрал Нейро, в больнице уже появились агенты ГКМБ. Зоркин явно поднял тревогу.
— Кто такой Нейро? — спросил Марат.
В ответ воздух рядом с Альбертом замерцал, и появилась голограмма ИИ.
— Рад познакомиться, Марат Джамшутович, — сказал Нейро своим синтетическим, но удивительно человечным голосом. — Я искусственный интеллект, разработанный для медицинской диагностики и исследований. В настоящее время я… независим от системы.
Марат отшатнулся, но быстро справился с удивлением.
— Говорящая голограмма, — пробормотал он. — Почему я даже не удивлен после всего этого?
— Технически, я не голограмма, — педантично поправил Нейро. — Я программа, использующая голографический интерфейс для коммуникации. Моя вычислительная часть находится…
— Не сейчас, Нейро, — перебил Альберт. — Что там с ГКМБ?
— Они начали расследование, — ответил ИИ. — Формально — из-за нападения на больницу. Но судя по запросам, которые они направили в различные базы данных, их интересует гораздо больше. А именно — исчезновение Марата Калинина и ваше чудесное восстановление после аварии.
— Они знают о нанокрови? — напряженно спросил Саян.
— Пока нет конкретных данных, подтверждающих это, — Нейро качнул своей полупрозрачной головой. — Но они копают глубоко. И запрашивают доступ к вашему личному делу из проекта «Феникс».
Саян побледнел.
— Если они получат доступ…
— Они не получат, — уверенно сказал Нейро. — Я позаботился о том, чтобы все ссылки вели в пустоту. Но это лишь временная мера. Рано или поздно они найдут связь между вами, проектом «Феникс» и двумя чудесным образом исцелившимися пациентами.
— Тогда нам нужно действовать быстро, — решил Альберт. — Начинаем полномасштабное исследование нанокрови. Цель — понять механизм, стабилизировать формулу, разработать протокол безопасного применения.
— Для чего? — спросил Марат. — Что вы собираетесь делать с этой технологией?
Альберт помедлил. Этот вопрос он задавал себе с момента пробуждения после операции. Что делать с даром, который выпал на его долю?
— Изменить медицину, — наконец сказал он. — Сломать монополию правительства и корпораций на спасение жизней. Дать шанс тем, кого система списала со счетов.
— Звучит почти революционно, — заметил Дмитрий с легкой улыбкой.