— Доктор Верников, — она протянула руку для формального пожатия. — Спасибо, что приехали так быстро. Пациент демонстрирует… необычные симптомы.
— Рад помочь, коллега, — ответил Альберт, слегка пожимая ее руку и незаметно передавая крошечную флешку. — Покажите мне пациента.
Елена провела его в палату, где лежал Андрей Лавров. Три агента ГКМБ в штатском, делавшие вид, что они медицинский персонал, внимательно наблюдали за каждым движением. У кровати сидела Вера, держа мужа за руку, а в углу стоял Максим с настороженным выражением лица.
Альберт сразу заметил изменения в состоянии Лаврова. Несмотря на то, что всего несколько дней назад он был при смерти, сейчас он выглядел… почти здоровым. Слишком здоровым. Цвет лица нормализовался, дыхание было ровным, а в глазах светилась неестественная ясность.
— Господин Лавров, — Альберт подошел к кровати. — Я доктор Верников. Меня пригласили изучить ваш случай.
— Еще один врач, — Андрей слабо улыбнулся. — Я становлюсь популярным.
Его голос был сильнее, чем должен был быть у человека, недавно перенесшего такие травмы. Альберт сделал вид, что изучает карту на планшете, но на самом деле внимательно сканировал пациента своими усиленными чувствами.
То, что он увидел, его встревожило. Наномашины работали именно так, как и должны были — восстанавливали поврежденные ткани, укрепляли органы. Но их активность в мозге была гораздо выше, чем ожидалось. Они формировали новые нейронные связи с впечатляющей скоростью.
— Как вы себя чувствуете? — спросил Альберт, проверяя рефлексы пациента. — Любые необычные ощущения? Головные боли? Изменения в восприятии?
— Я чувствую себя… иначе, — осторожно ответил Андрей, бросив взгляд на агентов ГКМБ. — Лучше. Но странно. Как будто я… больше.
— Больше? — Альберт поднял бровь.
— Я не знаю, как объяснить, — Андрей замялся. — Я вижу четче. Слышу больше. И иногда… — он понизил голос, — иногда я знаю вещи, которые не должен знать.
— Например? — Альберт старался звучать как отстраненный исследователь, хотя внутренне был крайне взволнован.
Андрей посмотрел прямо в глаза Альберту, и в его взгляде было что-то, от чего по спине пробежал холодок.
— Например, что вы не тот, за кого себя выдаете, — прошептал он так тихо, что даже с улучшенным слухом Альберт едва расслышал. — Доктор Харистов.
Альберт сохранил невозмутимое выражение лица, но внутренне напрягся. Как Лавров узнал его? Маскировка была тщательной, голос изменен, даже запах тела замаскирован специальными средствами.
— Интересные симптомы, — сказал он громче, для окружающих. — Повышенная сенсорная чувствительность часто сопровождает восстановление после комы. Мозг компенсирует период отключения.
Он сделал несколько записей, одновременно размышляя над ситуацией. Если Лавров смог узнать его, несмотря на маскировку, значит, его восприятие улучшилось даже больше, чем у самого Альберта. Это было и интригующе, и тревожно.
— Доктор Воронина, могу я поговорить с вами наедине? — спросил он, закончив осмотр. — Мне нужно обсудить некоторые детали лечения.
Елена кивнула, и они вышли из палаты в небольшую комнату для консультаций.
— Он узнал меня, — тихо сказал Альберт, как только дверь закрылась. — Сквозь всю маскировку. Это невозможно.
— Если только его сенсорные способности не развились сильнее, чем у тебя, — ответила Елена. — Он демонстрирует необычайную восприимчивость ко всему. Врачи в шоке от скорости его восстановления.
— С тобой он говорил о наномашинах? О том, что чувствует их?
— Да, — Елена кивнула. — Он описывает их как «течение под кожей». Говорит, что иногда может даже направлять их мысленно.
— Направлять? — Альберт нахмурился. — Это новый уровень. Ни я, ни Марат не можем контролировать наномашины сознательно.
— А еще он предсказывает вещи, — Елена понизила голос до шепота. — Вчера он сказал медсестре, что у нее будет выкидыш, если она не обратится к врачу немедленно. Она сделала тест, и действительно — беременность с осложнениями, о которых она даже не подозревала.
— Он мог заметить симптомы, — предположил Альберт. — Как мы с тобой. Улучшенное восприятие позволяет видеть медицинские проблемы.
— Дело не только в этом, — Елена выглядела встревоженной. — Он знает вещи о людях. Личные вещи, которые невозможно определить по внешним признакам. Как будто он… читает их каким-то образом.