Альберт внимательно изучал Доброва, пытаясь обнаружить признаки лжи или скрытых мотивов. Но видел лишь искренность и… боль. Физическую боль от раны и, возможно, моральную — от предательства своих принципов.
— У меня нет причин тебе доверять, — сказал Альберт.
— Знаю, — Добров слабо улыбнулся. — Но у тебя нет особого выбора. Сейчас тебя ищет весь город. ГКМБ, люди Вельского, даже городская полиция. Ты в розыске как опасный преступник, создавший «биологическое оружие».
Альберт медленно поднялся на ноги, ощущая, как наномашины в его крови активизируются, ускоряя регенерацию. Головокружение постепенно отступало, мысли становились яснее.
— Как ты нашел это место? — спросил он, оглядывая заброшенную мастерскую.
— Старый конспиративный адрес, — Добров попытался сменить позу и поморщился от боли. — О нем знают только я и мой… бывший куратор. Строгов не в курсе.
Он вдруг закашлялся, и Альберт заметил, как агент прижал руку к раненому плечу. Повязка, скрывавшая рану, пропиталась свежей кровью.
— Ты теряешь кровь, — констатировал Альберт, подходя ближе. — Нужна профессиональная помощь.
— Профессиональная помощь сейчас недоступна, — Добров попытался улыбнуться, но вышла скорее гримаса. — Если мы появимся в любой больнице, нас сразу задержат.
Альберт осторожно отвел в сторону окровавленную ткань. Рана была серьезной — пуля прошла насквозь, задев сосудисто-нервный пучок. Без должного лечения возможны необратимые повреждения. Харистов заметил первые признаки инфицирования и снижение перфузии тканей ниже раны.
— У тебя есть аптечка? Антибиотики? — спросил он, уже зная ответ.
Добров покачал головой.
— Только базовые средства. Бинты, перекись, анальгетики.
Он вдруг запустил здоровую руку в карман и достал металлический контейнер — тот самый, который Альберт видел за мгновение до потери сознания.
— Зато у меня есть это, — сказал Добров, протягивая контейнер. — Я успел забрать его у оперативников Вельского. Они нашли его в твоем кармане после аварии.
Альберт медленно взял контейнер, ощущая знакомую тяжесть. Нанокровь — стабилизированная формула, которую они с Саяном готовили для новых пациентов клиники.
— Они знали, что искать, — произнес он задумчиво. — Значит, у них есть информатор.
— Или у ГКМБ, — кивнул Добров. — Мой напарник знал о контейнере. Сказал, что это главная цель операции.
Альберт смотрел на контейнер, погруженный в свои мысли. Затем его взгляд вернулся к ране Доброва. Решение пришло мгновенно, как всегда в критические моменты его врачебной практики.
— Слушай меня внимательно, — сказал он, присаживаясь рядом с агентом. — Есть способ быстро вылечить твою рану. Но это… изменит тебя. Навсегда.
Брови Доброва приподнялись.
— Нанокровь? На мне?
— Именно, — кивнул Альберт. — Но ты должен понимать последствия. Это не просто лекарство. Наномашины интегрируются с твоим организмом на клеточном уровне. Они улучшат твои физические способности, регенерацию, восприятие. Но также могут вызвать… непредсказуемые эффекты.
— Как у Лаврова? — проницательно спросил Добров. — Его странные способности к «считыванию» людей?
— Или как у меня, — тихо добавил Альберт. — «Двойное сердце» — это не просто метафора. После интеграции с наномашинами я стал… чем-то большим, чем человек. Или чем-то меньшим — зависит от точки зрения.
Добров задумчиво смотрел на контейнер.
— Если я откажусь?
— Тогда я сделаю все возможное традиционными методами, — Альберт пожал плечами. — Но прогноз будет… неблагоприятным. Особенно с учетом нашего положения.
Бывший агент ГКМБ не колебался долго.
— Делай, — просто сказал он. — Я уже переступил черту, когда спас тебя. Второй шаг не страшнее первого.
Что-то в его решимости напомнило Альберту самого себя — тот момент, когда он согласился на экспериментальную операцию, зная о рисках, но не имея другого выбора.
— Будет больно, — предупредил он, открывая контейнер. — Наномашины начнут восстанавливать ткани практически мгновенно. Это… интенсивный процесс.
— Я не боюсь боли, — ответил Добров с усмешкой. — Я боюсь впустую потраченной жизни.
Альберт подготовил инъекцию, используя стерильный шприц из аптечки. Красноватая жидкость мерцала в тусклом свете, словно живое существо, нетерпеливо ожидающее освобождения.
— Последний шанс передумать, — сказал он, поднося иглу к ране.
Добров лишь качнул головой, сжав зубы в ожидании.