— Да. И да. Странно, что вы ничего не слышали...
— А улики против мистера Твилли есть?
— Думаю, на машине осталась грязь из того места. Нет, прямых улик нету, но... он не может вспомнить, что не делал этого. И тренер тоже не может... он так говорит...
— Правда? Ничего не помнят?
Он снова ощутил тот холодок. И пережил узнавание.
Миссис Твилли расплакалась, и Гарнер обнял её.
Наверное, размышлял Брагонье, устраиваясь в удобном кресле у себя в подвале и слушая заправленную в плейер плёнку, не надо было повторять убийство в такой близости от первого и так скоро после моего приезда. В полиции могут связать одно с другим. Наложить.
Но в последнее время он чувствовал настоятельную потребность. Кроме того, сделанная этим тренером, Баррисом, запись оказалась поистине чудесна. Качество звука оставляло желать лучшего, в душевой гуляло эхо, но можно было слышать, как сдавленные крики девушки отражаются от кафельных плиток, как сопит и хрюкает навалившийся на неё мужчина, а ещё эти загадочные шумы, похожие на клацанье (может быть, пряжка пояса колотится о пол?). Впечатления были так ярки, позволяли практически пережить это заново.
Слушая запись, Брагонье аж корчился в своём кресле от изысканного, утончённого наслаждения.
Гарнер подъехал на своей потрёпанной, видавшей виды «хонде цивик» к жёлтой полицейской ленте, ограждавшей участок кочковатой дороги. Вечерний свет пробивался сквозь кроны сосен. С моря задувал ветер, ветви качались, по дороге бегали жёлтые световые пятна, похожие на поисковые прожекторы. Он вылез из машины и постоял немного, прослушивая это место. Телесным ушам были доступны высокие стонущие скрипы сосен, чьи ветви тёрлись друг о друга, и стоны волн, разбивающихся о берег по ту сторону дендрария.
Есть совпадения как совпадения, а есть совпадения, которые больше чем просто совпадения.
Возможно, размышлял Гарнер, я ошибаюсь. Затем: Неправильно это, чтоб меня снова свело лицом к лицу с одним из этих. После того, что случилось с Констанс... когда её невинность растоптали, как птенца, выпавшего из гнёздышка, — сапожищем с утыканной гвоздями подошвой...
Он невесело усмехнулся, поняв, что начинает сетовать на судьбу. Он понимал, что боится. Поднял руки — ладони тряслись. Это происходит снова.
Переставляй ноги. Одну, потом вторую. Шаг за шагом. Давай-давай. Иди.
Он опустился на колени подле жёлтой ленты и прислушался — сперва телесными ушами, потом иной частью себя. Деревья скрипели, море бухало в берега, листья шелестели.
Внезапно Гарнер встал, выпрямился, повернулся и посмотрел на город.
Брагонье размышлял, как бы почище всё уладить, раз тренера выпустили под подписку.
Попозже. Ещё успеется. Он снова вдавил кнопку воспроизведения, чтобы прослушать запись в пятый раз.
Потом резко выпрямился, напрягся в кресле, что-то почувствовав... что-то...
Он развернулся и посмотрел на зачернённые окна, в сторону дендрария. Выключил проигрыватель, прислушался всем естеством. Он ощутил тот холодок. И пережил узнавание.
Тренер, подумал Гарнер. Надо мне пойти и...
И что? И подставиться вместо него. Как-нибудь.
Гарнер пошёл обратно к машине, потом остановился, раздувая ноздри и пытливо вглядываясь вдаль. Голова его склонилась набок, и он опять обратился в слух. Обернулся к соснам и снова поглядел на них. Рододендроны только расцветали...
Между стволов он различил нечто вроде полупрозрачной метёлки, которую носило от одного серовато-коричневого дерева к другому. Попав в полосу солнечного света, метёлка обрела более чёткий контур, напоминая теперь пылевой вихрь. Форма сделалась узнаваема... Гарнера немного удивило, какая она чёткая. Это не просто метемпсихоз. Не психическое граффити на воздусях, какое люди называют привидением. Очевидно, девушка претерпела подлинное перевоплощение: так случается гораздо реже, чем принято полагать.
— Данелла? — сказал он вслух мягким тоном.
Дрейфующее облачко замедлилось, и Гарнер услышал ответный жалобный стон, недоступный обычному уху — но все животные в лесу замерли, прислушиваясь.
— На тебя напали, Данелла, — пояснил Гарнер. — Тебя атаковал хищник... Но теперь всё будет в порядке. Я отправлю тебя в море, полное света, и там ты встретишься с бабушкой. Я помню, мы говорили, как ты любила свою бабушку...
Он говорил так некоторое время, произнося вслух лишь малую толику, потом опустился на колени и вознёс молитву. Одной рукой он касался земли в том месте, где погибла девушка, и спустя минуту оттуда исчезла незримая тяжесть.