Он покосился на Констанс. И снова почувствовал боль. Из глаз её смотрела пустота. А что удивляться? Так всегда происходило. Он знал, что так произойдёт.
Выражение лица девушки было собранным и довольным. По крайней мере, такую маску она удерживала.
Эфрам сбросил скорость: снова затор. Впереди какое-то незначительное ДТП.
Она меня ненавидит, подумал он.
Нет, была его следующая мысль. Ибо я держу в своих руках её душу. Я могу сделать с ней всё, что захочу. Она станет моим цирковым зверьком. Я её расплавлю и переформатирую, как желатин. Она чувствует то, что я велю ей чувствовать. И уж точно не имеет значения, ненавидит ли она меня.
Трафик замедлился до совсем уж черепашьего хода. Внимание Эфрама освободилось, так что он потянулся к девушке. Даже не глядя на неё, ничем не выдав своих действий, кроме едва заметной усмешки на губах. Он коснулся её мозга эктоплазменными пальцами и сжал центр наслаждения. Она дёрнулась на сиденье и застонала. Он заставил её сказать:
— Я люблю тебя, Эфрам.
Он посмотрел на неё. Нет, она его не любит.
Однако можно же сделать так, чтоб эти слова наполнились смыслом. Он запустил пальцы глубже.
— Я люблю тебя, Эфрам, — сказала она, поворачиваясь взглянуть ему в глаза. Её собственные светились обожанием, но в голосе звучало отчаяние.
В нём поднялся тёмный вихрь.
— Нет, ты меня не любишь!
Он потянулся к ней физически, обхватил её ладонь сильной рукой и начал сжимать пальцы. Девушка завизжала от боли.
— А теперь ты меня любишь? — потребовал он. — Когда я делаю с тобой такое?
— Да!
Он сдавил её руку ещё сильнее. Почувствовал костяшки её пальцев: те готовы были треснуть. Она закричала.
— Ты меня любишь, сука? — прошипел он.
— Да. Да. — Теперь никакого наслаждения, только боль, ужас и стальной корсет его команды: скажи, что любишь меня. Он разжал хватку, но потянулся рукой к её лобку, сгрёб через тонкие колготки и начал скручивать мягкую пригоршню кожи и плоти.
— Теперь ты меня любишь?
— Да. Да. Да.
Она не испытывала ни малейшего удовольствия, даже мазохистского. Он ясно видел это.
Он снова выкрутил её пизду.
Ещё туже.
— Ты меня ненавидишь.
— Нет. Я тебя люблю.
— Ненавидишь.
— Люблю... тебя.
Можно было выпустить её разум и посмотреть, что она скажет тогда. Наверное, всё равно скажет, что любит его. Из страха.
— Ты меня презираешь, — сказал он горько, выпустив её. Потом выстрелил в неё разрядом наслаждения, чтоб не вопила. Девушка издала низкий свистяще-гудящий звук и глубже вжалась в кожаное сиденье. Возможно, размышлял он, продержав её возле себя достаточно долго, я заставлю её полюбить меня по-настоящему, не оставив ей иного выбора. Приложив достаточное усилие, я смогу придать её сознанию любую угодную мне форму. Но будет ли то искренняя любовь, вот в чём вопрос. Не будет ли это просто родом тех издевательств, каким подвергают люди друг друга в обычном браке, заставляя себя любить другого и другого полюбить себя? Так было бы даже честнее.
Нет, это будет настоящая любовь. По крайней мере, если таковая вообще существует.
Ему захотелось, чтобы поскорей спустилась ночь и выглянули звёзды. Он нуждался в поддержке тайных созвездий. Апатичное солнце садилось за горизонт, окутанный смогом. В сумерках разгорались городские огни. Наркоторговцы выходили на улицы. Среди них наверняка есть агенты Денвера...
Наверное, он с ума сошёл, возвращаясь в город Денвера. Разве не стремится он таким образом к самоуничтожению? С какой стати волнуется о переживаниях обычной девушки? Что с ним такое?
Он выдал несильный разряд наслаждения самому себе. Обыкновенно он избегал этого. Не хотел сам себя выжигать. Но ему почти сразу сделалось лучше. Вечер заиграл иными красками. Превратился из трагедии в комедию. Проезжая мимо места ДТП, он бросил на него долгий взгляд. Дело обстояло куда хуже, чем ему показалось издали.
Кровь и осколки стекла.
Будь там Эфрам во время инцидента, он мог бы сделать так, чтоб жертвы насладились происходящим. Надо будет при случае попробовать. Прикольная идейка. Средство психической разгрузки. Давите на газ, сукины дети. Ха-ха.
Эта сучка меня ненавидит.
— Прошу меня извинить, сэр, но у нас вход только по приглашениям. Вы обязаны предъявить пригласительный билет.
Флегматичному парню в униформе ЧОПа «Бёрнс Секьюрити» на вид было лет девятнадцать, он жевал жвачку, а вокруг шеи у него висели наушники Walkman. Он остановил Прентиса с Джеффом, сунувшихся было к Артрайту. На круглой парковке вплотную выстроились машины: «Ягуары», «Роллс-Ройсы», «БМВ», «Корветы» и редкие «Вольво». В современном, агрессивных очертаний здании было примерно поровну квадратных и круглых окон. Неоновый красно-синий знак МАЛИБУ отбрасывал мягкие отсветы на фасад. Рядом с домом был разбит кактусовый садик и росли миниатюрные пальмы.