- Спокойной ночи, - Алия решительно отодвинула кружку.
- Сейчас вызовут, - предупреждает Денис.
- Не каркай.
- Девятая!
- Ты менталист что ли? - сердитая Алия направляется к выходу.
- Удачной охоты!
Фельдшер складывает пальцы в традиционном для индейцев Северной Америки жесте «фиг-вам».
- Твой вызов через пять минут.
Я верю. Я тоже слышу, как стучат пальцы диспетчера по клавиатуре двумя этажами ниже. Я тоже научилась предсказывать недалекое будущее еще в бытность работы санитаркой, когда просыпаешься посреди ночи с ясным ощущением «сейчас перелом привезут».
- Ушла бы ты с этой мясорубки, зачем тебе здесь?
- А тебе?
Ответы уже можно коллекционировать.
- Да не знаю я! Привык. Дорогу люблю. Свободным себя чувствуешь что ли. И домой... Придешь, а там грязища на полу, холодно, плесень разумная в холодильнике... Уж лучше на линии, хоть человек живой рядом.
Я знаю, Денис, знаю про холодные комнаты и истерики надоевшей до чертиков соседки, и когда в кровать ноутбук нагревшийся за день кладешь, чтобы думать, будто рядом что-то живое и теплое лежит. А коты, спросишь ты, - коты ровно лежать не будут, они тоже свободу ценят превыше всего. Они тоже знают, что свобода - это когда комфорт перестает зависеть от контекста. Что одиночество - это не дефект, а новое агрегатное состояние. Что нет одиночества больше, чем память о чуде. Умные они до жути, эти коты. А то, что под колеса машины на ночной трассе бросаются, так суицид - форма самовыражения, свойственная лишь существам с организованной психикой.
***
- Фадеева, восемь.
- А фельдшер твой где?
- Гуляет где-то. К сторожу наверно пошел, бабу проведать.
- Без него поедем?
- Карта у Сашки, не получится.
- Вот помнится, раньше ночь бригады по очереди всегда работали, один спит, другой выезжает.
- Сейчас вторые номера - одни студенты, кто нас в одиночку отпустит!
- Да и я про то, не любят по одному работать, если только Денис... Вот ему, бывает, девушка понравится, так он ее досыпать оставит, а сам катается.
- А Денису все нравятся.
А может, он просто толпу не любит. Снайпер-одиночка.
- А вот и я. Маш, у нас там фуросемид лишний есть? Дай-ка сюда.
- Кому мстить собрался?
- Да так... Для мести еще и диазепам нужен. Знаешь этот прикол?
Как не знать. Я и не такие приколы знаю. Не обижайте медиков никогда.
***
- Ало, старшему врачу, 2240, нам не открыли. Задержка три часа, они за это время уже все умерли или повыздоравливали давно.
- А диспетчерам перезвонить?
- Долбо...ы наши диспетчера. Понаберут вызовов уличных, люди по шесть часов помощи ждут, а мы запойных реанимируем.
- А проконсультировать по телефону?
- Нельзя, на каждый вызов - выезд бригады положен. А отказ они выбивать не умеют... Потому что работают вот такие, как ты...
- Тупые? - не обидно мне, совсем не обидно, не спотыкайся об выражения, Саша. Это ночь и мокрые дороги.
- Нет, не тупые. Просто... Думать не хотят. Им тепло, и чай можно пить на рабочем месте. А ты может и тупая, не в этом дело. На линии умнеют быстро.
Планшет заливается оглушительной птичьей трелью - кто-то додумался поменять мелодию вызова. «Констатация». Подозрительный к надежности диспетчеров Александр перезванивает врачу.
- Я извиняюсь, там точно констатация, не «без сознания»? А то были случаи... Спасибо.
Труп - определяю по запаху - не менее чем трехдневной давности. Клубок тошноты подкатывает к горлу, и там же и остается. Фельдшер ползает над телом, изучая зрачки и трупные пятна при свете фонарика. Если он и испытывает какой-то дискомфорт от столь тесного контакта с потусторонним жителем, то узнать об этом сложно будет даже на полиграфе.
- А информированное согласие кому подписывать? - я не выдерживаю и заливаюсь нервным смехом. Если бы взгляд фельдшера имел материальную силу в тот момент, я бы следом за покойником уже отправилась к праотцам.
- Никогда! Слышишь! Никогда не смейся на констатации! И не шути при родственниках! Вообще лишний раз рот не открывай на вызове! Район - криминальный, личности - асоциальные, хочешь нож под ребро - продолжай в том же духе.
«Прости», а при чем тут «прости»? Это только мои проблемы - не держать себя в руках и срываться при свидетелях. Симулировать эмпатию также сложно, как и симулировать боль при анальгезии.