— Матвей! — воскликнула Карина. — Прости меня! Но ты сам виноват! Я ушла от мужа, ради тебя, а ты так и не дал ответа.
— Мне не нужны такие жертвы! Ни с чьей стороны. Я не брошу все, что есть в Волгограде. А жену бросать плохо для репутации. Я говорил, на что стоит рассчитывать? Говорил? Ты не хочешь жить моментом, как я прошу. А заставлять я не умею.
Карина залилась слезами, когда Матвей положил трубку. Праздничная елка противно раздражала мельтешением огней гирлянды.
— Господи, меня сейчас стошнит! — заорала Карина, выдернув вилку из розетки.
Накинув пальто на гипюровое платье, она обулась и вышла из квартиры. Добравшись на такси до Красного проспекта, она пошла по набережной слякотного Питера. Подставив перекошенное от злости лицо декабрьскому ветру, она шагала, вбивая каблуки в плитку.
Остановившись под фонарем, Карина достала телефон с целью заблокировать Матвея везде в сетях, вычеркнуть его из своей жизни. Открыв его страницу, она замерла то ли в ужасе, то ли в изумлении. Матвей с Эвелиной и их дочерью сфотографировались на фоне аэропорта в Турции. «Наконец на месте», — подписал фото Матвей, опубликованное всего три часа назад. Карина тут же вспомнила, как за свой счет летала в Сочи, солгав Алексею, что будет судействовать в жюри на олимпиаде по обществознанию. При всех доходах, которыми распоряжался Матвей, она не получила от него даже сраного колечка.
Волна гнева и бешенства захлестнула Карину. Она замахнулась, чтобы бросить телефон на мостовую и разбить его, но остановилась.
Ей надо собраться. Срочно! Она почуяла, что Матвей каким-то образом запудрил ей мозги и обманул. Он со школы был скользкий. Научился уворачиваться от матери, требовавшей с него невозможного и с возрастом довел технику до совершенства.
Ага. Влюбился он в нее. А когда она опять заговорила о его разводе, стал упрекать, что она такая же приземленная как Эва, а он хочет вдохнуть полной грудью. Он считал, что Карина глоток свежего воздуха, а выходит, хочет запереть его в очередном душном браке. И вывернул так, что это она обманула его!
Карина передернула плечами.
А затем с видом оскорбленного достоинства Матвей уехал. Чтобы улететь отдыхать в Турцию.
«Боже мой! Что я наделала!» вспыхнула у нее мысль.
За полтора месяца в Питере, Карина почти подпустила к сознанию мысль, что Алексей ей нужен, и что он по-прежнему что-то значит для нее. Она изводила его истериками, бесилась от скуки, но он терпел. Ни слова не сказал. Да, тогда ей хотелось, чтобы он наорал на нее, унизил, ударил на худой конец, но лишь потому, что искала встряски застывшим чувствам. О разводе она заговорила, потому что дурела от самой себя, от того, что ее несет и качает. Она хотела избавить Алексея от своей дурости. Она не хотела продолжать оскорблять его, но не могла заткнуться. Как будто бес вселился.
Холодными пальцами она открыла переписку с Алексеем в мессенджере. Вопреки просьбе она так и не ответила на два последних сообщения. Она нашла его номер и набрала.
— Здравствуй, как поживаешь? — деловито спросила она в попытке скрыть за важным тоном тот факт, что облажалась по полной. — Что звоню? Вот так сразу к делу? Даже не спросишь, как у меня дела? А вот и расскажу, а что? Ты не станешь слушать? Почему нет? Не чужие ведь люди!
Когда Карина услышала ответ, ей перекосило лицо, губы дернулись. Вылупив глаза, она уставилась перед собой.
— Пойми, я… Леша…Леша!
Алексей завершил вызов.
Промозглый питерский хиус пробрался под пальто и ледяным дыханием пробежался по спине. Слезы бессилия покатились по щекам Карины. Она попробовала перезвонить, но бывший муж не взял трубку, а потом и вовсе оказался недоступен.
Следующие два дня Карина лихорадочно решала, как ей быть. Ей было обидно, что Леша видит ее насквозь. Потому что такой образ самой себя ей не нравился. Мелочный, низкий и мизерный. Ну да как она сейчас приедет? Вот это будет повод для насмешки!
«Интересно. Это кто же ему сказал про Матвея и про Сочи?» желчно размышляла Карина.
Выбора у нее не было. Либо она оставалась в Питере в полном одиночестве, либо возвращалась к мужу. К мужу, которого она предала, вытрепала за год все нервы.
При том, что она все это прекрасно осознавала, она все еще не чувствовала себя виноватой. Ей было страшно. Просто страшно при мысли об одиночестве. Ведь никто не рвался с ней жить, она так и не нашла даже с кем встречаться. В основном попадались уставшие от жизни, от бывших жен и алиментов мужики за сорок.