Бывший художник подошел к нему и, воровато оглядевшись, начал торопливо выводить кирпичом по серому камню ровную окружность. Он знал, что теперь это бесполезно, знал, что по собственной глупости лишился способностей и что больше его картины никогда никому не помогут, но все-таки зачем-то продолжал рисовать. На стене появился круг, который Михаил тщательно заштриховал крошащимся кирпичом, не оставив на нем ни одного серого пятнышка. А потом от этого круга в разные стороны потянулись широкие прямые лучи. Они вытягивались все дальше и дальше, насколько хватало места, насколько Шубин мог дотянуться рукой. Верхние лучи уперлись в карниз, нижние достали до земли и продолжились на асфальте, боковые уткнулись в соседние окна. Дождь лил все сильнее, и его тяжелые капли, стремительно несущиеся с небес, так и норовили уничтожить рисунок, но Михаил чертил быстрее, и размокший оранжевый осколок в его руках оставлял на стене широкие, яркие следы, кирпичная крошка словно прилипала к камню, врастала в него, не давая воде смыть себя. А художник продолжал рисовать, все добавляя к уже готовым лучам новые. Ему больше не было холодно, ему не мешал дождь, он забыл о том, как ему хотелось скорее оказаться дома. Он не видел ничего вокруг, кроме серого фона стены и оранжевой картины на ней. И только когда кусочек кирпича в его руке полностью стерся о стену и раскрошился, Михаил вернулся в мокрую осеннюю реальность, отвернулся от стены и, не глядя на то, что у него получилось, зашагал в свой подъезд.
А на стене осталось сиять ярко-рыжее, горячее, согревающее своими лучами всех, до кого они могли дотянуться, солнце.
Утром Шубин проснулся, почувствовав, что ему ужасно жарко. Он открыл глаза и тут же снова зажмурился. Вся его захламленная комната была залита пылающим золотым светом – таким горячим, словно на улице была не поздняя осень, а самый разгар лета. Даже еще горячее! Михаил не мог припомнить, было ли в его холодном и дождливом городе когда-нибудь так же жарко…
Продолжая щуриться, он подбежал к окну. Скучный двор-колодец его дома тоже преобразился. Солнечные лучи каким-то образом проникли в каждый его уголок, даже туда, где в любое время суток была тень. Они высушили асфальт, и теперь на нем рисовали цветными мелками выпущенные гулять малыши. Кое-где лежали последние опавшие листья – тоже золотисто-желтые. А в одной из трещин на асфальте, как показалось Михаилу, даже пробивались непостижимым образом выросшие в конце октября травинки!
Но самым удивительным было не это. Больше всего Шубина поразило другое: там, где сам он вчера рисовал кусочком кирпича солнце, стена была чистой.
Он спустился во двор, убеждая себя, что ошибся и на самом деле солнце было нарисовано на другой стене, под его собственным окном, поэтому он и не смог увидеть его из дома. Но рисунка не было нигде. Он исчез, как исчезали раньше картины, написанные им на бумаге, портреты людей, которые ждали от него помощи. Как исчез позавчера его автопортрет, окруженный пылью, кошками и цветами.
Зато посреди двора стояла художница из «Открытой студии», с которой он познакомился в маршрутке. Не совсем, правда, познакомился – имени ее Михаил не знал. Но это было не так уж и важно. Он знал о ней много другого.
- Вы сегодня помогли целому городу, - сказала она, подходя к Шубину. – Можете собой гордиться. Всего одна картинка – и пять миллионов людей счастливы!
- Это невозможно, - неуверенно покачал головой Михаил. – Художник не может повлиять на целый город! Он даже на один дом не может – иначе такие, как вы, давно бы уже нарисовали всемирную катастрофу и всех уничтожили!
Девушка опять не обиделась на его обвинение.
- Уничтожить весь мир нашими картинами нельзя, а вот обрадовать – очень даже можно, - сказала она и с лукавой улыбкой добавила. – У вас это получилось. Не весь мир, но целый город. Теперь вам точно не нужно переживать, что вы делаете слишком мало для других!
Шубин растерянно развел руками. Да, хорошая погода в конце осени, которую он умудрился организовать своим рисунком, наверняка подняла настроение большинству жителей города. Правда, ненадолго – в самом лучшем случае его картинка будет действовать несколько дней, а потом опять начнутся дожди и холода. А скорее всего, солнечная погода закончится еще раньше. Много это или мало – пять миллионов улыбок в течение пары дней?