Слезы невольно набежали на глаза Девон, но она смахнула их и снова прижала к себе худенькое тело мальчика.
— Все хорошо, Алекс. Иногда и взрослые делают ошибки. Иногда они не верят людям, когда надо верить.
Алекс отер глаза рукой.
— А вы верите мне? Верите?
— Да, верю.
— Но почему тетушка Стелл его не видела? Если я его видел, то почему не видела она?
— Не могу тебе точно объяснить. Главное — это чтобы ты верил себе, а не тому, что говорят другие. Ты согласен?
Мальчик кивнул. Напряжение постепенно стало отпускать его.
— Вы не говорите папе, что я вам про это рассказал. Девон улыбнулась, хотя у нее болезненно перехватило горло.
— Я не скажу.
— И вы завтра придете? — Похоже, Алекс боялся, что, после того как он все ей рассказал, она потеряет к нему интерес.
— Ну конечно же, приду. Мы ведь должны закончить картину и вставить ее в рамку, чтобы к Рождеству у нас все было готово.
— Как вы думаете, папа когда-нибудь возьмет меня в море? — То, что мальчик так быстро переключился с одного предмета на другой, напомнило Девон, насколько он еще мал.
Она знала, что Джонатан когда-то любил путешествовать по водной глади под парусом, но теперь его маленький сын прикован к металлическому креслу на колесах. Согласится ли Джонатан взять с собой в плавание сына-калеку? В тайной надежде, что Джонатан на нее не слишком обидится, Девон ответила.
— Думаю, что возьмет, особенно если ты расскажешь ему, как сильно тебе хочется поплавать на яхте.
Алекс некоторое время раздумывал над ее словами.
— Да, я, наверное, попрошу его об этом… но только сначала подарю ему эту картину. — По лицу мальчика можно было заметить, что он не очень-то верил в положительный ответ.
— Вот и хорошо. — Девон окинула комнату, вбирая в себя взглядом окружавшую ее больничную обстановку. Хотя пледы на кроватях были веселых расцветок, а окна закрывали яркие шторы, это все-таки нельзя было назвать домом. Да и Джонатана не было рядом — его убедили, что лучше поменьше беспокоить мальчика своими визитами.
— Знаешь, Энди, я не возражаю, если ты будешь называть меня Девон. По-моему, мы с тобой уже достаточно хорошо для этого знакомы.
Алекс застенчиво улыбнулся.
— Это было бы здорово… Девон.
— Обещаешь мне и дальше относиться серьезно к своим занятиям?
— Обещаю. Рисовать мне очень нравится.
— Ну, в таком случае до завтра. — Девон слегка замешкалась, не зная, стоит ли ей обнять мальчика на прощание, но в этот момент Алекс показался ей таким хрупким и одиноким, что она не выдержала. Мальчик робко ответил на ее порыв.
— Пока. — Сказал он.
На глазах Девон вновь появились слезы, и она быстро отвернулась, чтобы Алекс ничего не заметил.
Всю дорогу до дома она думала о тех ужасах, через которые довелось пройти сыну Джонатана. Большинство детей, окажись они в положении Алекса, постарались бы поскорее забыть огненного человека и с большим удовольствием.
Джонатану опять потребовалось срочно Девон, и на этот раз он проявил крайнюю настойчивость.
— Мне кажется, мы договорились работать над этим делом вместе?
— Все так, но я занята.
— Думаю пора обсудить предстоящий разговор с Линдерманом и записать вопросы, которые мы ему зададим. Я заеду за тобой в семь.
— Но…
— Надень что-нибудь пошикарнее.
— Пошикарнее? Мы, кажется, намеревались поработать?
— У нас будет на это время и до обеда, и после. Мы обедаем вместе с Деброй Дагтон и Уэйном Каммингсом они крупные шишки в «Холидекс энтерпраизес». Мне нужны результаты последних исследований по келовару, и я хочу получить их лично и в неформальной обстановке. Кроме того, у Дебры день рождения.
Ей хватит смелости сказать Джонатану правду. Если она исповедается в своих грехах, он, возможно, ее простит. Конечно поначалу Джонатан рассердится — тут и сомнении никаких нет, но потом так или иначе будет вынужден воспринять истину как свершившийся факт. Как знать, может быть он позволив ей и впредь заниматься с Алексом рисованием?
В конце концов Девон решала исполнить пожелание Джонатана и надеть что-нибудь шикарнее. Она остановилась на роскошном черном, с жемчужной вышивкой, костюме, черном кружевном поясе и черных чулках. Этот наряд позволял ей чувствовать себя женственней и сексуальной, именно такой, какой ей хотелось быть этим вечером. «И дело тут вовсе не в том, — сказала она себе, — что мне хочется снова залучить Джонатана к себе в постель».