— Но она вышла за тебя замуж. Вероятно, она тебя любила.
— Не думаю, что кто-нибудь из нас знал в те дни, что такое любовь. Нас больше привлекала внешняя сторона этого чувства, утехи любви, так сказать. К тому же на нас давили оба наших семейства — родственники считали, что это блестящая партия и брак должен быть заключен как можно скорее.
— Но как же Алекс? Она ведь любила сына?
— Прежде всего Бекки ненавидела состояние беременности. Как следствие этого, она перенесла часть своего раздражения и на меня — как-никак, я тоже принял участие в этом деле. Кроме того, у нее были очень трудные роды. Когда родился Алекс, наши отношения уже были изрядно испорчены. Бекки не уделяла сыну столько внимания, сколько ему требовалось, но при этом очень его любила. Когда мы наконец развелись, я старался с помощью суда оставить мальчика себе, поскольку знал, что со мной ему будет лучше. Однако ее смерть произвела на меня ошеломляющее впечатление. Потом последовал трагический случай с Алексом. И тогда я понял что самое важное в жизни — тепло.
Девон печально улыбнулась. Да, Джонатан получил жестокий урок, но по крайней мере он извлек из него немало поучительного.
Минуты слагались в часы, за окном сгущалась тьма, и разговор перешел на другие, куда менее серьезные темы. Кончилось тем, что Джонатан снова прижал ее к дивану.
— Все эти разговоры основательно меня утомили, — сказал он. — Мне нужен стимулятор, понимаешь? — Его губы коснулись ее шеи, а напряженное мужское естество — бедра.
— Что-то ты слишком опечален, — прошептала Девон. — Может быть, для поднятия духа тебе требуется иной стимулятор? — В ответ Джонатан расхохотался и снова поцеловал ее, после чего, расстегнув желтую робу, принялся ласкать ее груди.
— Какие красивые. — Он втянул кончик одной из них себе в рот. Они самоотверженно отдались любви, после чего Джонатан отнес ее в ванную комнату, где торжественно, с шумом и плеском, погрузил в джакузи. Прежде чем вернуться в спальню, они снова успели предаться любви.
Девон решила, что лучшего времяпрепровождения она не могла себе и представить. Иногда она, правда, вспоминала о проекте и о своем, решении поставить на нем крест. Каждый раз, когда это случалось, у нее портилось настроение, а ей так не хотелось, чтобы это отражалось на их с Джонатаном отношениях…
Время, однако, шло, и настал наконец канун воскресного дня, который мигом избавил Девон от романтических иллюзий. Джонатан недвусмысленно дал ей понять, что придется отправиться к себе домой, прежде чем приедет его сын. Это ее опечалило, так как сразу стало ясно, что Джонатан проводил четкий водораздел между собой и Алексом с одной стороны и ею, Девон, — с другой. А она так надеялась, что они поладят с мальчиком и станут друзьями!
Джонатан же попросту еще не был готов к такому уровню отношений. Ему не хотелось, чтобы Девон стало известно, что на самом деле приключилось с Алексом. По всей видимости, это происходило от неуверенности — Джонатан не знал, насколько длительной и серьезной окажется их связь, и не торопился открывать все свои карты.
предоставь ему бремя, твердила себе Девон. Он просто не хочет, чтобы Алексу причинили вред. Ведь мальчик уже лишился матери, потом попал в беду и в результате оказался прикованным к инвалидному креслу. Джонатан защищал сына, и Девон не хотела его за это винить.
Тем не менее ее чрезвычайно волновало, какие чувства испытывает Джонатан по отношению к ней. Девон не раз задавалась вопросом что получит она в обмен на свою непреодолимую, постоянно растущую тягу к этому человеку.
Вернувшись в субботу вечером к себе домой, Девон постаралась не думать о грустном Она занялась было мелким ремонтом одежды, но скоро оставила это дело, Поскольку Всегда терпеть не могла шить. Телевизор ей тоже очень скоpo наскучил, и она его выключила. Работать над романом «СЛЕДЫ» Девон тоже не хотелось, хотя она отлично понимала, что книгу надо дописать как можно быстрее.
Под конец она взялась за роман, автором которого была ее подруга Девон очень ценила ее творчество, но на этот раз чтение не доставило ей удовольствия Речь в романе шла о злоключениях молодой наивной женщины, соблазненной коварным магнатом. Поскольку эта история во многом походила на ее собственную, Девон с раздражением отложила книгу, выключила свет и отправилась спать.
Утром она позвонила Кристи, и они договорились встретиться за ленчем в ресторане «Акбара» на Парк-авеню, неподалеку от Пятьдесят восьмой улицы. Это место они с Кристи очень любили, поскольку обе испытывали склонность к экзотической восточной кухне. После фиаско с Задаром Девон несколько раз беседовала с Кристи по телефону, и та убеждала ее, что отчаиваться не стоит — один или два фальстарта ничего не означают.