Валленберговский банк стоял в те годы накануне краха. Но он уже тогда принадлежал к числу таких предприятий, гибели которых не хотели и не могли допустить власть предержащие. Многие из них сами участвовали в операциях, осуществляемых банком, были владельцами его акций. И складывающееся шведское буржуазное государство пришло на помощь крупным промышленным воротилам и банковским магнатам. Казна создала специальный фонд для займов, выдававшихся под железнодорожные акции. «Эншильда банк» обладал множеством таких акций. Под их залог он получил 4-миллионный заём. Положение банка было спасено. Более того, заём позволил его хозяевам обеспечить себя – на всякий случай – недвижимым имуществом, благо в предложении не было недостатка: то тут, то там шли с молотка имения, железорудные участки, леса и угодья.
Когда же шведская экономика выползла наконец из кризиса, банк Валленберга был одним из немногих финансовых учреждений страны, способных к крупным кредитным операциям, к серьёзным капиталовложениям в ожившую промышленность. Этот период хроники Валленбергов связан уже не с именем отставного морского офицера, бросившего всё ради наживы, а с деятельностью двух из его многочисленных отпрысков – Кнута-Агатона и его единокровного брата Маркуса.
Братья в отличие от Андре Оскара не бросались в авантюры. С завидной расчётливостью они вкладывали деньги в любые сулящие прибыль предприятия, укрепляя позиции банка, подготавливая плацдарм для новых завоеваний. Разумеется, в тот отрезок времени – а речь идёт о конце XIX века – «Эншильда банк», как и другие шведские банки, ещё не был всепроникающим и вездесущим. Ведь в Швеции тогда лишь складывался монополистический капитализм, в котором банки становились опорой, фундаментом групп финансовой олигархии. Поэтому и бизнес Валленбергов оставался во многом традиционным – железные дороги, недвижимое имущество, торговые сделки. Но его операции приобретали масштабность, размах, во многом предопределившие позднейшее влияние банка.
С подобным размахом была проведена, к примеру, операция «Сальтшобаден».
Сальтшобаден – это небольшое местечко в стокгольмских шхерах, всего в часе езды от столицы. Редкий вытоптанный лес у тупиковой железнодорожной платформы, лес погуще вокруг разбросанных по склонам холмов вилл, надёжно ограждённых табличками с надписью «Частное владение», да возвышающееся среди этих строений здание гостиницы «Гранд-отель» – вот, пожалуй, и весь Сальтшобаден. Место не очень отдалённое, зато тихое и спокойное, уединённое. Сюда приезжают те, кому не хочется быть объектом пристального внимания прессы, например игроки сборной хоккейной команды Швеции «Тре крунур» и даже люди посерьёзнее, участники различных полуофициальных и неофициальных совещаний и конференций. Именно в здешнем «Гранд-отеле» в 1938 году боссы шведской индустрии вели доверительные переговоры с правыми лидерами шведских профсоюзов, которые завершились подписанием «Сальтшобаденского соглашения», соглашения о «классовом мире», предавшего интересы рабочего класса. А среди широкой публики Сальтшобаден известен как один из наиболее фешенебельных столичных пригородов. Иметь виллу в Сальтшобадене совсем недавно считалось непременным признаком благополучия, процветания, принадлежности к сливкам общества.
Привкус исключительности придал Сальтшобадену Кнут-Агатон Валленберг. Он сам разметил на карте участки для будущих загородных вилл (многие из этих участков принадлежали если не самому Кнуту-Агатону, то банку), построил железнодорожную ветку и уговорил особу королевских кровей заложить первый камень в фундамент «Гранд-отеля». Доходы с этого предприятия банк Валленбергов получает до сих пор.
Единокровные братья, управлявшие банком, как уже было сказано, вкладывали деньги в любое дело, казавшееся им прибыльным. В конце прошлого века стокгольмцы невероятно увлекались оперой, и горю их не было предела, когда сгорело здание театра. Валленберги оказались тут как тут. Они предложили создать консорциум для строительства нового театрального здания. Консорциум был создан, банк положил в свои сейфы 300 тысяч крон чистой прибыли, а здание театра, отнюдь не самое красивое и удобное, до сих пор возвышается в центре Стокгольма. Валленберги нажились на организации и строительстве павильонов Всемирной выставки в Стокгольме. Они умело эксплуатировали талант шведских инженеров. Субсидию изобретателю сепаратора Лавалю они окупили с лихвой, вложив деньги в строительство первого в мире сепараторного завода. Легендарный царь Мидас, превращавший в золото всё, к чему прикасался, мог бы позавидовать способности Валленбергов извлекать прибыль.
...С того момента, когда пастор Якоб, любивший морские приключения, и его брат Маркус впервые попали в поле зрения истории, прошло два столетия. Нынешний, самый младший из клана Валленбергов – представитель уже седьмого поколения этой фамилии и пятого поколения банкиров – владельцев «Эншильда банк». Не многие королевские династии могут похвастаться такой устойчивостью и таким долголетием.
Срок существования финансовой «империи» Валленбергов, однако, отмерен, как и срок социальной системы, её породившей. Если бы в этой «империи» был свой принц Гамлет, он мог бы с не меньшей уверенностью, чем шекспировский герой, рассказать о неладах, о царящей в ней гнили.
И всё-таки «империя» Валленбергов, хотя она обречена историей, ещё не разваливается. Более того, она пользуется гигантским влиянием не только в Швеции, но и в окружающем её капиталистическом мире. Попробуем разобраться, что она представляет собой сегодня.
«Империя» и её правящий дуэт
Итак, что же представляет собой «империя» Валленбергов?
Её центр, её ось, её, если хотите, метрополия – это, как уже было сказано, Стокгольмский частный банк – «Эншильда банк», правда, ныне изменивший своё название. На массивном четырёхэтажном здании штаб-квартиры банка, которое своим фасадом выходит на столичный бульвар Кунгстрэдсгорден, нет официальной вывески. Но всё равно это здание известно всем и каждому в Стокгольме, будь он швед или иностранец. Ещё больше знакома жителям шведской столицы голубая неоновая надпись «Эншильда банк», которую можно было увидеть и на любом мало-мальски оживлённом перекрёстке, и в отдалённых кварталах новостроек, там, где размещается контора или отделение банка. В столице их несколько десятков, и почти неизменно с отделением «Эншильда банк» соседствует контора «Хандельсбанкен», а до недавнего времени соседствовала контора «Скандинависка банкен». Как стародавние московские молочники Чичкин и Бландов, строившие свои магазины буквально дверь в дверь, хозяева этих трёх банков старались разместить свои конторы если не рядом, то поближе друг к другу. Ничего не поделаешь – конкуренция!
Мы говорим о Стокгольме не случайно. «Эншильда банк» – это столичный банк. Хотя чеки его с благоговением принимались повсюду в стране, ни в одном периферийном городе или местечке Швеции не найти его конторы. Лишь в 1968 году было открыто отделение «Эншильда банк» в Гётеборге, втором по величине шведском городе. Это не каприз хозяев банка. Такова буква его устава, утверждённого властями ещё в 1856 году, когда «грюндаре» Андре Оскар Валленберг ходатайствовал об учреждении банка. Устав ограничивает его деятельность столицей.
Это, разумеется, отнюдь не означает, что «Эншильда банк» не пользуется никаким влиянием на провинциальные банки. Пользуется. Не только в силу своего веса в экономике Швеции вообще, но и благодаря активным деловым связям с «младшими партнёрами» на периферии. А кроме того, хозяевам «Эншильда банк» фактически принадлежат контрольные пакеты банков «Смоландсбанк» на юге страны и «Бохюсбанк» на западе.