«Эншильда банк» – акционерное общество. Число его акционеров превышает 10 тысяч человек. Всякие среди них есть люди, понятно, но в первую очередь из тех шведов, что побогаче. Часть акций принадлежит различным предприятиям, фондам не только валленберговской группировки, но и сторонним. Однако при всей распылённости капитала банк остаётся семейным делом Валленбергов. Нынешние его хозяева лично владеют 20 процентами акций, а через контролируемые ими предприятия – ещё примерно 10 процентами. Это позволяет Валленбергам практически единолично управлять банком.
Заглянем внутрь тёмно-серого здания на Кунгстрэдсгорден. Здесь царят тишина и строгие, можно даже сказать весьма консервативные, порядки с соблюдением всех предрассудков старины. В штаб-квартире банка вы, например, не найдёте комнаты № 13. На двери помещения, которое должно было быть по правилам означено «чёртовой дюжиной», аккуратно выведено число 31. Консерватизм нравов «Эншильда банк» проявляется, однако, и в более серьёзных вещах. Официальные биографы клана прославляют одного из Валленбергов прошлых времён за то, что он выступал за равную оплату мужчин и женщин, работающих в банке. В наши дни наследники этого либерала долго старались не брать к себе на службу членов профсоюза. Участие в организованном рабочем движении противоречит, по мнению хозяев «Эншильда банк», интересам и принципам их предприятия.
Такова метрополия. Её вассальные владения складываются из трёх основных элементов. Это, во-первых, различные созданные в разное время Валленбергами фонды. Это, далее, инвестиционные тресты. И наконец, это десятки и даже сотни предприятий, которые контролируют Валленберги.
Фонды и инвестиционные тресты играют важнейшую роль в нынешней деятельности банка. Их учреждение не было капризом, а суровой экономической необходимостью, за которой легко разгадать стремление Валленбергов повыгоднее распорядиться своими капиталами. Начнём с того, что так называемые «фонды с общественными целями», по шведскому законодательству, освобождены от уплаты налогов, довольно высоких по сравнению с другими капиталистическими странами. Создав из своих капиталов (всех или части) какой-нибудь фонд, шведский мультимиллионер убивает сразу двух зайцев: он уклоняется от выплаты налогов и, стало быть, сохраняет своё богатство и свой личный контроль над ним и получает, кроме того, необходимую свободу манёвра, ибо никто не запрещает использовать средства фонда для капиталовложений и т. п. В условиях Швеции эта возможность приобретает особое значение, поскольку после печально знаменитой аферы биржевого спекулянта Ивара Крейгера (речь о нём пойдёт ниже), разорившей во время кризиса 1929–1932 годов тысячи шведов, банкам запрещено производить прямые капиталовложения в промышленность. За них это делают теперь созданные банками фонды и инвестиционные тресты. Эти последние формально, по закону должны быть независимы от банков. Однако фактически, по словам одного шведского автора, они «действуют в союзе с банками, который обеспечивается личными связями». Союз этот гораздо теснее и основывается не только на личных связях, но и на прямом участии банков в инвестиционных трестах.
Валленберги сумели создать несколько «фондов с общественными целями». Один из них – пенсионный фонд банка. Он невелик и не играет особой роли в ежедневном бизнесе стокгольмского «Эншильда банк». Гораздо более важны «Фонд Кнута и Алисы Валленберг» и «Инсентив».
«Фонд Кнута и Алисы Валленберг» действительно имеет отношение к общественным интересам. Из него частично финансируется научная деятельность в Швеции – кое-какие научные исследования, зарубежные поездки учёных и т. п. Однако фонд вместе с тем и крупный пайщик банка. Ему принадлежат акции валленберговских инвестиционных трестов, акции ряда крупных промышленных предприятий. Этот фонд, короче говоря, является в первую очередь прямым орудием Валленбергов в расширении границ их финансово-промышленной «империи», орудием обеспечения её целостности.
Несколько иной характер носит фонд «Инсентив». Истинная его цель ещё менее завуалирована. Она, как утверждают, состоит в том, чтобы оказывать финансовую поддержку новым отраслям промышленности, продвигать современную технологию и тем самым способствовать тому, чтобы Швеция была на уровне века научно-технической революции. Кто может сказать, что это противоречит интересам шведского общества в целом? Да и фондом руководит специально учреждённый комитет, в состав которого входят десять крупнейших учёных. Но посмотрите, как действует фонд на практике. «Инсентив» попросту покупает контрольный пакет акций того или иного предприятия в таких отраслях промышленности, как медицинское оборудование, производство точных инструментов, электроника и т. д. Купив такое предприятие, которое конечно же поначалу бывает малорентабельным, фонд реорганизует его, ставит новое руководство, и предприятие начинает приносить доход фонду, то есть всё тем же Валленбергам. Ещё не прошло и десяти лет с момента создания фонда, а он управляет уже 15 заводами.
Говоря о валленберговских инвестиционных трестах, обычно указывают два из них, носящие высокопарные латинские названия «Инвестор» и «Провидентиа». Но Валленберги распоряжаются на самом деле несколько большим числом таких трестов. Достаточно сказать, что «Провидентиа» контролирует четыре дочерних инвестиционных треста. Кроме того, инвестиционным трестом можно считать и «Акционерное общество интересов предприятия Гёта-канала», то самое, с участия в котором началась финансовая деятельность линчёпингского епископа.
Через эти тресты щупальца Валленбергов и дотягиваются до периферии их «империи» – до десятков шведских предприятий, больших и малых, частных и полугосударственных, в тяжёлой промышленности и в лёгкой, в сфере обслуживания и в системе общественного питания. Сколько предприятий контролируют Валленберги, с точностью сказать никто не может, кроме, пожалуй, самих хозяев банка, а они не очень разговорчивы на этот счёт. К тому же промышленная периферия – наименее застывшая часть «империи». Здесь происходят постоянные перемены: одни предприятия ликвидируются, другие в процессе реорганизации делятся на два, а то и на три, третьи приобретаются или создаются заново.
Кое-какая статистика предприятий, принадлежащих Валленбергам или контролируемых ими, всё же имеется. Об их числе даёт представление количество директорских постов, которые занимают сами Валленберги и члены правления их банка. Не будем указывать занятия каждого из них, приведём сразу итоговые данные: 263 директорских поста в 175 предприятиях. При этом лично Валленберги занимают посты в 115 компаниях.
Когда мы говорим «предприятие», то имеем в виду не просто конкретный завод или фабрику, фешенебельный ресторан или самый дорогой в Швеции универмаг. В числе тех 175 предприятий, делами которых руководят Валленберги и их приближённые, немало крупнейших концернов. Назовём некоторые из них.
Валленбергам принадлежит весомый пакет акций шарикоподшипникового концерна СКФ, дающий им возможность вершить делами этой международной монополии. 80 предприятий СКФ, расположенные в 20 странах, выпускают полмиллиарда роликовых и шариковых подшипников в год – пятую часть потребности мирового капиталистического рынка.
В сферу влияния Валленбергов входит вертикальный трест АСЕА, который, в свою очередь, контролирует 34 предприятия, выпускающие всякого рода электрооборудование – от простейших генераторов до комплектного оборудования атомных электростанций и даже обогащённый уран для атомных котлов. Через АСЕА Валленберги держат в своих руках заводы фирмы «Электролюкс», фактически монополизировавшей шведский рынок бытовых электроприборов, и фирмы «Свенска флэктфабрикен», продукция которой – промышленные вентиляторы и заводские установки для кондиционирования воздуха – пользуется высокой репутацией на мировых рынках.
Ещё один вертикальный трест «Стура Коппарберг». Шведы говорят о нём как о старейшем акционерном обществе в мире. Когда-то его деятельность распространялась лишь на железорудные разработки. Сейчас в ведении треста сталелитейные заводы и электростанции, лесоразработки и целлюлозно-бумажные фабрики. Помимо этого, «Стура Коппарберг» считается одним из крупнейших землевладельцев Швеции.