Человека звали Цутому Коно, а большинство английских друзей называли его просто Томом. Японские коллеги находили его поведение эксцентричным. Им не нравилось, что он посещал пивной бар в компании англичан, своих сослуживцев, и что домой к жене он возвращался в начале седьмого, по окончании рабочего дня. В отличии от земляков, Коно любил настоящий эль и разбирался во всех марках пива. Кроме того, он послал обоих своих сыновей учиться в местную школу, где они на годы отстанут от сверстников, обучающихся в школах Японии.
Вдобавок Коно по воскресеньям играл в крикет, что уже, если можно так выразиться не шутя, вообще не лезло ни в какие ворота.
С поведением Дутому Коно пришлось, однако, мириться, поскольку он заявил себя брокером международного класса. Лучших специалистов, чем он, в банке «Сумикава» не было. Собственно, Коно, потратив годы, сумел разработать свои программы анализа конъюнктуры валютного рынка. Он был прирожденный компьютерщик-финансист. Его разработки принесли миллиарды иен. И только он сам да мудрецы в дирекции знали точно и в полной мере о его вкладе в то, что банк «Сумикава» в последние годы вышел на высший уровень в мире финансов. Впрочем, авторитет Коно давно уже утвердился среди профессионалов. Стоило коллегам из других банков и брокерских контор прослышать, что Том Коно намерен расширить или сократить какие-то операции, как цены на биржах менялись. Имя его звучало на линиях связи от Женевы до Нью-Йорка, от Сингапура до Сиднея. Нередко его намерения обсуждались на немецком, арабском, испанском языках, даже на мандаринском наречии китайского.
Новый управляющий отделением прибыл из Токио в Лондон недавно. Он полагал, что в совершенстве владеет наукой управления. И у него были принципы. Первым делом — наладить учет рабочего времени местных сотрудников, вот что он считал важным. И, во-вторых, искоренить фамильярность в общении между японскими служащими. При обращении к старшим по должности каждый обязан использовать традиционные выражения почтительности, а в разговоре с младшими вежливость лишь вредит. Господин Ямагути был уверен, что японские компании преуспели на рынках Запада только и именно благодаря умению объединять усилия работников на основе национальных традиций внутренней иерархии. Самым ненавистным был для него «индивидуализм», понимаемый как расхлябанность.
Том Коно, увлеченный игрой с французскими облигациями, не замечал перемен вокруг.
Когда управляющий отделением вызвал его на беседу, Коно прежде всего удивил тон голоса этого человека. Ямагути рявкнул, как школьный директор, отчитывающий озорника.
— Неприятное дело, — сказал Ямагути, не ответив на вежливое приветствие, — но это надо решить.
В голове Коно в этот момент еще роились цифры процентов кредитных ставок. Он видел рисунок на графике, кривую подъема курса. Он с трудом переключился:
— Что случилось, патрон? Какая еще неприятность?
Ямагути молчал, сверля его взглядом. Капли дождя стучали в окно. Наконец он очень тихо произнес:
— Ты прожил в этой стране слишком долго, Коно. Ты забыл, как в Японии обращаются к старшим по должности?
— Пожалуйста, извините мою грубость, — смутившись, пробормотал Том.
Ямагути холодно улыбнулся и хрустнул пальцами.
— Уже лучше, Коно. Но, боюсь, слишком поздно.
— Простите, не понимаю.
— Работает комиссия, — значительно сказал Ямагути. — Возникли вопросы, касающиеся тебя.
— Какие вопросы?
Ямагути предупреждающе поднял бровь, и Коно тотчас изобразил поклон покаяния и раскаяния.
— Ты ведь общаешься с англичанами, так? Систематически?
— Да, — ответил Том. — Вероятно.
— Но им нельзя доверять. Один из этих прекрасных ребят сотрудничал с крупнейшим подпольным объединением местных дельцов. Они уже заработали сотни тысяч фунтов, используя получаемую от тебя информацию.
— Это невозможно, — сказал Коно. — О ком идет речь, извините?
— Это пока не важно. Дело не в личностях. Дело в том, что из банка уходят сведения о нашей тактике на предстоящих торгах. Как это получается, Коно?
Ямагути подался вперед, его губы кривила усмешка.
— Понятия не имею, — сказал Том и торопливо добавил: — С вашего уважаемого позволения.